Звание Баба-яга. Ученица ведьмы - Вера Чиркова

А бывшая невеста тем временем начала заниматься хозяйством на свой, никому не понятный манер. Когда все соседи сажали овощи, в огороде ее возлюбленного только ветерок гулял. Зато через месяц, после того как внезапные морозы побили всю зелень в округе, ее грядки, обихоженные при помощи магии, дружно выдали крепкие всходы. Вот только радоваться этим предвестникам богатого урожая было уже некому.

Как, по каким признакам дикая поняла, что любимый ей изменил, никто точно не знал, зато рассказывали все. И про вспыхнувший ночью дом, и про жуткие крики, доносящиеся из него. Бросились, конечно, смельчаки и родня тушить, да не так-то прост был тот огонь. Лишь через пару дней пепелище остыло настолько, что стало возможно ходить в подбитых подковками сапогах, не рискуя обжечь ноги. А всего-то и нашла похоронная команда несколько еще теплых лужиц металла, в которых сельский кузнец после долгих раздумий и колебаний все же признал останки чугунков да сковородок.

Что-то звонко защелкало над плечом, рывком выхватывая меня из раздумий о диких ведьмах. Еще надеясь, что ошибаюсь; ну не могут же они так поступить, ведь должны были вначале спросить или хотя бы предупредить, – осторожно перевожу взгляд на плечо и понимаю: минуту назад сбылись самые страшные сны. Моя гордость, мои волосы, длинные и густые, единственное, что я никогда никому не доверяла, потому как мама часто повторяла, заплетая по утрам мне косу:

– Катюха, бог троим нес, да по ошибке тебе одной выдал. Береги, не верь никому, будто без косы будешь лучше, короткие и густые волосы – это стихийное бедствие.

А эти предательницы, диверсантки, одним движением ножниц вмиг сотворили ту гнусность, которая так и не удалась всем моим интернатским врагам.

– Кэт, не злись, – как попугай, уже в десятый раз монотонно повторяет Малина, и до меня начинает понемногу доходить, почему ведьмы стоят вокруг, выставив перед собой ладони.

– За что? – Неужели это я так рычу?

Разве же не поняла бы, не согласилась, если бы ко мне подошли по-хорошему?! Почему обязательно нужно было обращаться как с капризной дурочкой, вначале поставить перед фактом, а потом утешать? Я же добровольно согласилась помочь, ни минуты не спорила, выполняла все указания – бьется в груди жгучая обида…

– Прости, девочка, мы не знали, что ты так к этому отнесешься, это всего на одну ночь. Завтра с утра сама тебе отращу, какой хочешь длины, честное ведьминское, – виновато тараторит Береза. – А это сейчас при тебе сожгу, никому и волосинки не достанется.

Она и вправду собирает обрезанные пряди и сжигает на огромном валуне, а потом развеивает пахнущий паленой курицей пепел сильным порывом ветра. Не знаю, этот простенький ритуал отвлек меня или сработали ведьминские заклятия, но тяжелый ком, перекрывший горло, потихоньку отодвинулся и я смогла со всхлипом вздохнуть.

– Так нужно, мы думали, достаточно одного имени и одежды, а она не поверила, сама же видела. Придется полностью менять тебе внешность, всего на одну ночь, как только возьмешь ее за руку, мы пособим, перехватим, главное, чтобы она с дикими не улетела, – хмуро объясняет Малина, что-то делая с моей прической, но до меня ее слова доходят как сквозь туман.

А ведьмы тем временем дружно натянули на меня потертые брюки, сапожки, отстиранную до белизны рубашку, которой я недавно мыла полы, и широкий пояс с подвешенными к нему малопонятными вещицами, про которые я могла только предполагать, что вот это ножны, это, по-моему, пенал… вроде как со стрелами… а это кошелек… или кисет… неясно. На перекинутый через плечо ремень повесили небольшой лук. Смотреть в зеркало не разрешили, должна я, по мнению ведьм, ощущать себя естественно, не задумываясь о том, как выгляжу.

Я истерически хихикнула: это насколько нужно быть равнодушной к собственной внешности, чтобы после принудительной стрижки и переодевания в неизвестного мальчика не задумываться о том, как выглядишь? Да у меня ни о чем другом голова даже думать не может, не то что забыть!

Сегодня мы летим на шабаш с молодой красивой ведьмой по имени Вишня, в ее удобном и просторном, выдолбленном из цельного ствола, корыте. Я сижу впереди, крепко вцепившись руками в борта, а смелая Вишня стоит позади, как гондольер, и ее длинная юбка развевается ведьминским флагом.

На горе уже полыхает колдовской костер, и толпа незнакомых ведьм раскладывает в сторонке на чистых скатертях праздничное угощение. Сегодня сюда долетели ведьмы из самых дальних уголков этого мира, тихонько шепчет мне на ухо Малина. И добавляет с гордостью, что некоторые из них добирались не одну неделю. Но несмотря на пополненную энергию, лететь назад им почти столько же, потому и отводят на танцы всего несколько часов. Рассвет они встретят снова в полете.

Выбираясь из корыта, ловлю пару изумленных взглядов, но уже через несколько минут никто не обращает абсолютно никакого внимания на мою необычную одежду и прическу. А вскоре я и сама забыла, что не похожа на принаряженных в новые юбки ведьм, летящих по кругу с распущенными разномастными гривами. Неслась в танце вместе с ними и явственно ощущала, как все пышнее расцветает в груди горячий, радостный, диковинный цветок.

– Кэт, подлетают!

«И как только у этой Березы хватает силы воли не забыть в вихре упоительного танца про каких-то диких ведьм?» – с досадой дернув плечом, фыркнула я. И в тот же миг крепкие руки выхватили меня из хоровода, а он, как в старой песне, что иногда напевает тетка, помчался дальше, не заметив потери.

– Ты же тоже сирота, – настойчиво шепчет Береза, не дождавшись, пока я до дна допью кружку прохладного и кисленького не пойми чего. – Представь, что это твоя мать, оказывается, она жива, но почему-то не хочет тебя узнавать, может, нужно просто позвать погромче?

Льется над Лысой горой тоскливая, с больным надрывом, мелодия, неспешно плывут в погрустневшем хороводе разом притихшие ведьмы, пухнет в моей голове мягкий туман, а перед глазами слегка качается желтая Селия…

Все вокруг становится легковесным, несущественным и бессмысленным, и только слова, еще шуршащие в ушах, кажутся мне именно теми, правильными, важными, единственно нужными сейчас.

А на краю площадки безрадостно и отстраненно кружат, не касаясь ногами скалы, дикие ведьмы, и среди них та, в голубом платье… Я упорно бреду к ней, не замечая происходящего вокруг, страстно желая лишь одного – заглянуть в лицо, увидеть глаза, дотронуться до рук…

Но когда мне остается всего несколько шагов, ведьма внезапно на миг оглядывается и тут же делает чуть заторможенный, размашистый прыжок в сторону и вверх, чтобы сорваться в звездную вышину.

Вот только мне хватило этого краткого мига, чтобы разглядеть, узнать, поверить…

Горестный крик сорвался с моих губ, разрывая болью и отчаянием сердце, прося, умоляя, требуя – вернись!

– Мама!

Она замерла, повисла над землей… медленно, неверяще, обернулась… сделала почти незаметное движение навстречу.

А я в безумной надежде уже преодолела те несколько шагов, что нас разделяли, и попыталась вцепиться в призрачную руку, впиться взглядом в глаза, за которыми сияли далекие звезды.