Ловите няню, шеф - Адалин Черно

— Вы же прекрасно знаете, что нет, — говорит шеф и…

… с невозмутимым видом смотрит на меня.

— Тогда почему? — выдаю я.

— Мой брат он… человек непосредственный, ветреный, а вы девушка серьезная. Не думаю, что у вас двоих что-то получится.

Шеф говорит это с таким расслабленным видом и насмешливым тоном, что моему удивлению нет предела. Это что он хочет сказать? Что я не пара его брату? Недостаточно красивая? Или слишком большая? Я прекрасно понимаю, что это тапок в мой огород, а не вы слишком серьезная, поэтому мой брат вам не подходит.

Что вообще происходит?

Пока я думаю, Дамир Александрович благополучно закрывает дверь своего кабинета, оставляя меня одну.

Во всей этой ситуации меня расстраивает только одно. Я действительно пришла в компанию работать и зарабатывать с вероятностью карьерного роста.

И я никак не собиралась ни с кем флиртовать и ходить на свидания. А вместо этого всего я получаю постоянные насмешки от босса и слишком явные намеки на то, что мне нужно уменьшить свои параметры.

Сказать, что это неприятно — ничего не сказать. И пусть он не говорит все это напрямую, но тех нескольких фраз мне хватило сполна, чтобы задуматься о своей внешности.

А я пришла сюда работать, так что… иди к черту, дорогой босс! Я ни на минуту не собираюсь отступать от цели! Не хотите, чтобы я встречалась с вашим братом? Сделаю наоборот! Вам не нравятся мои параметры? Что ж, придется с ними смириться!



Катя

— А-а-а-нь, расскажи мне о вашей бухгалтерии, что это за дела с левыми тратами? — протягиваю подруге, пока мы готовим пиццу.

— В смысле? — Аня удивляется и странно смотрит на меня. — Какие левые траты?

— Эм… а ты не в курсе? — я искренне недоумеваю, потому что зная любопытство и дотошность подруги…

Да она сто раз перепроверит действия даже трижды главного бухгалтера!

— Ты о чем? — спрашивает подруга, продолжая тонко нарезать помидоры.

— Ну-у-у, я сегодня проверяла документацию и нашла несколько транзакций, которые не были внесены в реестр. Предоставила эти данные Дамиру Александровичу и… — прикусываю губу, прекрасно понимая, что только что чуть не сказала об увольнении.

— И что? — тут же интересуется Аня.

Я молчу и проклинаю свой длинный язык. Вот что теперь делать, а? Не рассказать подруге — она обидится. Рассказать — нет никакой гарантии, что она не проговориться об этом среди коллег.

— Ну так что, Катя?

— Пообещай, что никому не расскажешь, — тут же прошу ее, понимая, что у меня нет другого выбора.

— Я могила.

Скептически смотрю на нее. Помнится, когда она говорила так в последний раз, все мои родственники узнали, что я жду ребенка, а у меня была банальная задержка.

— Честно, — Аня поднимает руки и улыбается. — Я буду молчать, Ка-а-а-тя-я-я-я.

— В общем…

Следующие полчаса я рассказываю подруге о том, как нашла несостыковку, и что ожидает завтра всех работников бухгалтерии.

— Погоди-погоди, — тут же останавливает меня подруга. — Ты хочешь сказать, что Елену Петровну завтра уволят.

— Да, Аня, но об этом ты должна молчать!

— Но ка-а-а-к? Мы ведь… мы же… ты почему мне не сказала о том, что нашла? — зло выдает Аня.

— То есть? — непонимающе смотрю на подругу.

— Нужно было набрать меня и сказать, что нашла недочеты. Мы бы их исправили, Катя, а теперь что? Ты хоть знаешь, что у Елены Петровны дети…

— Аня, я не нарочно. И я не думала, что Дамир сразу возьмется за увольнение.

Чувствую себя виноватой, потому что из-за меня действительно могут уволить человека.

— Прости, — говорю подруге, но та будто не слышит. — Ты домой, что ли?

Аня одевается и берет свою сумочку.

— Да что происходит? — не выдерживаю я.

— А то, Катя! Прежде чем делать такие вещи нужно советоваться с коллективом.

Аня вылетает из квартиры и быстро сбегает по лестнице, а я непонимающе смотрю ей вслед и закрываю двери.

Едва ли я понимаю, что только что произошло. Я ожидала хорошего вечера в компании подруги, а получила ее обиду по непонятным мне причинам. И сказать, что чувствую себя виноватой… возможно, отчасти, но с другой стороны, я ведь выполняла свою работу!

Просыпаюсь я рано, в кои-то веки не опаздывая на работу. Когда прихожу Дамира Александровича еще нет на месте, но на телефон поступает сообщение с просьбой подготовить документы на увольнение.

Скрепя сердцем делаю то, что велели. Составляю форму и распечатываю, когда двери открываются и на пороге стоит Аня с женщиной лет сорока рядом.

— Привет, подруга, — последнее Аня выдает с каким-то пренебрежением. — Вот, познакомься, Елена Петровна, — она указывает на женщину, которая смотрит на меня не то, что волком. Могла бы — убила бы на месте, не оставив от меня даже пепла.

— Здравствуйте, — говорю женщине, а сама смотрю на Аньку взглядом “я ведь просила”.

Но она будто ничего не замечает, а главный бухгалтер переходит в наступление.

— Екатерина Сергеевна, если не ошибаюсь. Я шокирована тем, что вы сделали. У нас так не принято… мы всегда поддерживаем друг друга…

— Простите, — говорю ровно и спокойно, хотя у самой сердце готовы выпрыгнуть из груди из-за несправедливости. — Я не понимаю ваших претензий. Я только выполняла свою работу, не более.

— Да, конечно, — язвительно выдает Аня, и я не могу поверить своим ушам.

— Доброе утро, — дверь приемной открывается под натиском Дамира Александровича.

Мы здороваемся, а мне очень жаль, что ему пришлось все это увидеть, а еще стыдно, что я рассказала, когда должна была молчать.

— Простите, что здесь происходит?

— Я бы хотела поговорить с вами, — тут же выдает главный бухгалтер. — По поводу увольнения.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍