Безумно нужен - Ирина Давыдова

— С охлаждающим эффектом? — хмыкнула я, отодвигая в сторону плед.

— Именно.

— Можно, я сама? — протянула руку, из-за чего рука халата задрался, и взору предстали синяки от пальцев ублюдка.

Я тут же опустила руку, но заметила злой взгляд Самира, но его злость была направлена не на меня.

— Нельзя, Дарина. Тебе нужен полный покой.

Я сглотнула, и неуверенно кивнул.

Барханов обошел диван, и убрав плед, помог мне развязать пояс. Я слегка покраснела. Но, наверное, не из-за того, что он видел меня голой. Мое тело было в синяках, и это меня очень стесняло в действиях. Не каждому мужчине понравится возиться с больной женщиной.

— Ложись, — он подал мне подушку с дивана в гостиной комнате, и я прилегла, — и веди себя, пожалуйста, нормально сейчас. Я не собираюсь покушаться на твое тело.

Я ничего не сказала в ответ. Можно подумать это так просто лежать голой перед мужчиной, с которым тебя практически ничего не связывает.

Он распахнул на мне халат и принялся медленными осторожными движениями втирать мазь на местах ушибов. А их было много, и каждому он уделял особое внимание. И был очень внимателен на груди и на внутренней стороне бедер.

— Ненавижу тебя, Самир.

На мои слова он немного улыбнулся, и взглядом скользнул по груди.

— Зато ты в надежных руках.

— Только это тебя и спасает. Не вздумай никому сказать, что видел меня голой.

— И все же, стоит отметить, что у тебя шикарная грудь.

— Да уж, особенно с синяками.

— Это поправимо, — он поднялся, закручивая тюбик с мазью, — как бы я не хотел обратного, но придется тебе запахнуть халат.

И сам принялся закрывать мое тело.

Снова укрывшись пледом, я наблюдала, как Самир варит вареники. В принципе видеть его на кухне за приготовлением, было очень интересно. Он выглядел безмятежным, домашним, но чуть-чуть суровым. Я понимала это по его нахмуренным бровям. Уверена, он думает о мерзавце Николасе.

— Самир, ты… все еще думаешь о нем?

— Главное, чтобы ты не переживала. Я его засажу так, что его будут драть день и ночь по все дыры. Петухом выйдет, если выживет.

— Спасибо тебе. Ты спас мне жизнь и… подарил право на…

— Дарина, вот прекрати ладно?!

Рыкнул он, развернувшись ко мне, и одарив злым взглядом.

— За такое не благодарят! Всю жизнь так было, что мужчина должен защищать женщину. А такие как Николас полное говно. Только он виноват в случившемся. Он слабак. Не дала тебе женщина, уйди с миром. Я тебе хоть раз сделал что-то плохое?

Он прошел ко мне, и присев на корточки, взял за руку.

— Если бы я видел в твоих глазах отвращение, я бы давно свалил в закат. Но я знаю, что ты возбуждаешься, когда я тебя трогаю, и хрен я свалю. А на моем месте защитил бы тебя любой адекватный мужик. Поняла? Так что не надо меня благодарить за это. А если и хочешь, то лучше отправься завтра писать заявление на этого ублюдка.

Он поднялся и вернулся к плите. Я ничего не ответила, находясь в шоке от его слов. Могла ли я подумать, что Самир именно такой? Определенно нет. И черт возьми, мне была приятна его забота, как и его позиция. Он мыслил, как настоящий мужчина.

А еще он не постеснялся меня накормить.

Выловив вареники, он присыпал их сахаром, вызывая на моем лице улыбку.

Он даже знает такие мелочи.

— Самир, ты же не моей нации, а знаешь такие мелочи, — хмыкнула я, наблюдая за его действиями.

— Да, я родился в Абу-Даби, но отец у меня украинец, а мама из Омана. Мы переехали в Киев, когда папе надо было возвращаться домой. Он в Абу-Даби был по работе.

— Он забрал вас.

— Да.

— А где сейчас твоя семья? В Киеве?

— Да, родители в Киеве, и у них на шее висит мой брат идиот, который нихрена не хочет работать. При этом тратит мои деньги на бухло, телок и наркоту.

— Какой ужас.

— Ладно, давай не будем сейчас об этом. Тебе стоит немного перекусить.

— Спасибо.

Я перехватила тарелку, но руку пронзила тупая боль, пальцы ослабли, и все повалилось на пол, задевая край дивана. Я застонала от боли, крепко зажмурив глаза.

Слышала тяжелый вздох Самира, и неуверенным взглядом посмотрела на него из-подо лба.

— Прости, я не специально…

— Значит так, Дарина, ты сейчас же рассказываешь мне, что у тебя с руками! И не желаю слышать отговорки. Поняла меня?

— Д-да.

Самир выкинул в мусорку все, что упало, а я крепко прижала к груди колени, наблюдая за ним из-под ресниц. Я понимала, что сейчас мне не отвертеться, не сбежать, и не скрыть правду. Барханов очень зол, а я…

По щеке покатилась слеза.

Самир чертыхнулся, и отбросив веник с совком, подошел ко мне. Присел на корточки, и стер влажную дорожку с щеки.

— Ты с кем-нибудь об этом говорила?

Я резко покачала головой и прикусила губу, мысленно возвращаясь в прошлое.

— После того, как вышла из больницы ни разу.

— Из больницы? Что с тобой было?

Вздохнув, я бросила взгляд на барный холодильник.

— Нальешь вина?

— Да, конечно.

Он тут же поднялся, и достав из холодильника бутылку красного вина, откупорил ее и налил в один бокал.

— Держи.

— А ты? — посмотрела в его глаза, принимая бокал.

Он лишь качнул головой и присел возле меня на пол.

— Ты знаешь, что мужчинам не нужны женщины, у которых есть проблемы?

— Не неси херню, ладно? Мне кажется, или я уже говорил, что ты моя? Тебе нравится, когда я это повторяю каждый день? Я буду это делать! А теперь рассказывай!

Глядя в его глаза, наполненные яростью, я понимала, что мне не было страшно рядом с ним. Хотя он выглядит куда угрожающе моего мужа. А на деле…

— Я мечтала стать композитором. Всегда очень любила играть на пианино. Музыка меня вдохновляла.

— Подожди, то есть, ты обманула Николаса, когда говорила, что не умеешь играть на пианино?

— Да, — я кивнула и сделала глоток вина, — вернее, наполовину обманула.

Снова отпила вина. На этот раз больше, чтобы алкоголь хоть немного тронул разум.

— Я тогда была глупой маленькой девочкой, считающей, что муж должен поддерживать меня во всем, и только спустя время поняла, как сильно я ошибалась. Я писала музыку, продавала ее, часть на семью оставляла, а часть откладывала, о чем позже не пожалела. Муж ненавидел, когда я играла, и часто ругался. А однажды, когда я готовилась на международный фестиваль он оторвал меня от пианино и разрушил мою мечту.