Волшебный поезд Джоан Роулинг - М. Кржижановская

Джоанна сдала выпускные экзамены посредственно для студентки с ее способностями. Но это ведь было не английское отделение! Ее научный руководитель Мартин Соррелл не заметил, чтобы «эта оценка повлияла на ее дальнейшую судьбу. С точки зрения личных амбиций писателя, как мне кажется, совершенно не имеет значения степень, полученная на отделении английского языка».

Церемония присвоения ученой степени прошла празднично. Она состоялась в середине лета 1987 года. Девушки-выпускницы были одеты в элегантные «маленькие черные платья», как Слоун-Рейнджер (представительница британской «золотой молодежи»), а юноши- выпускники в строгих костюмах, с прическами «Дюран-Дюран» смотрелись нелепо. Родители Джоанны, Пит и Энн, присутствовали на этой важной для всей семьи церемонии. Энн могла передвигаться теперь только в инвалидной коляске, но, когда назвали имя Джоанны и она уверенной походкой прошла на сцену, где сэр Рекс Ричардс, президент университета, вручил ей свидетельство об образовании, счастью матери не было предела.

Этот день был знаменательным еще и по другой причине – одной из удостоенных почетной степени доктора литературы стала Гленда Джексон (британская актриса и политик, снискавшая известность исполнением ролей волевых, умных женщин в кино, телефильмах и спектаклях 1960–70-х годов, а с 1990 года – политический деятель Лейбористской партии). В своей благодарственной речи Гленда Джексон отметила, что все ее актерские награды (два «Оскара», две «Эмми» и «Золотой глобус») не сравнятся с получением почетной докторской степени университета. Это особенно значимо для нее, девчонки без сословных привилегий.

Через несколько лет на месте Гленды Джексон окажется Джоанна Роулинг, девочка из небогатой семьи, также «без сословных привилегий», трудом и талантом заслужившая это звание. «Очевидно, она просто ждала своего часа», – говорит Мартин Соррелл.

Но впереди Джоанну ждал долгий и трудный путь.

После окончания университета Джоанна оказалась в Клэфеме, на юго-западе Лондона, где вместе с несколькими сокурсницами снимала квартиру, пытаясь найти работу. Она записалась на курсы секретарей, владеющих иностранным языком, но это не сильно ей помогло. Как она впоследствии будет говорить – секретарь из нее получился «кошмарный». В итоге Джоан еле-еле сводила концы с концами, меняя место работы практически каждую неделю. Достаточно долго она проработала в одном издательстве, где ей приходилось рассылать авторам письма с отказами. Здесь она, по крайней мере, научилась быстро печатать, что очень помогло ей впоследствии при работе над первой книгой о Гарри Поттере. Некоторое время Джоанна проработала в лондонском офисе Международного движения за амнистию (Африканский отдел). Но вначале преисполненная энтузиазма, она постепенно разочаровалась, так как не видела конкретных результатов своей работы. Когда коллеги уходили на обед, Джоанна находила тихое местечко и работала над задуманным ею первым взрослым романом. Сотрудники стали интересоваться, почему она не ходит обедать с ними вместе, и к кому же это она бегает на свидания в обеденное время. Естественно, Джоанна никому не призналась, что пишет книгу. Написанные ею два романа так и не увидели свет, зато работа над ними приучила Джоанну спокойно и сосредоточенно работать практически в любом месте, особенно в кафе и пабах, где всегда можно найти укромный уголок – делать пометки и вести записи. Фактически это подготовило писательницу к работе над первой книгой о Гарри Поттере.

С работой Джоанне по-прежнему не везло. «Джо идеалистка, – говорит Иветт Каулес. – Я помню, как горько ей было расставаться со своими иллюзиями».

Тем временем Джоан научилась уединяться и находясь на работе. Когда в очередной раз она сменила работу и стала секретарем-машинисткой, вспоминает Джоанна, чтобы «окружающие оставляли меня в покое, я надевала наушники и притворялась, что печатаю».

Вкус в музыке у Джоанны не изменился, но она открыла для себя классику. Так получилось, что у нее дома классическую музыку слушать было не принято, родители ее не понимали, им ближе была эстрада и рок-н-ролл («Битлз», Пресли и т. п.). Поэтому свой вкус к классическим произведениям она воспитала сама методом проб и ошибок, прослушивая разнообразные записи множества композиторов. Любимой на то время стала соната для фортепьяно «Аппассионата» Бетховена. Впоследствии в ее любимом списке классики появится музыка Чайковского и Рахманинова. К этому времени дела в Черч-Коттедж становились все хуже – состояние Энн Роулинг значительно ухудшилось.

Джоан решает покинуть Лондон, в котором ее уже ничего не держит. Работы, которая увлекла бы ее или хотя бы дала возможность безбедного существования, этот город ей не предложил. К тому же ее «эксетерский» парень, с которым Джоанна встречалась еще в университете, перебрался в Манчестер. Приняв решение последовать за ним, Джоан окунулась в свой «год несчастий», хотя, «если бы мне представилась возможность вернуть прошлое, – говорит она в одном из интервью, – я бы оставила все как есть. Я ни о чем не жалею: ни о переезде в Манчестер, ни о работе в офисе, ни о том, что начала писать тот ужасный роман».

И вот однажды, возвращаясь в Лондон после неудачной попытки поиска жилья в Манчестере, Джоанна ехала в поезде. И вместо того чтобы обдумывать свои дальнейшие действия, планировать жизнь, переживать о происходящем дома, в Черч-Коттедже, в конце концов вспоминать более счастливые времена – учебу в университете, посиделки в «Черной Лошади», в «Девоншир-Хаус», она предалась своему любимому занятию – фантазированию. Подключив свое богатое воображение, она грезила наяву. Сама писательница отчетливо помнит этот момент, изменивший всю ее жизнь. «Образ Гарри Поттера возник внезапно. Сама не понимаю как и почему. Но мне совершенно отчетливо представились Гарри, школа волшебников. И тут же родился замысел истории о мальчике, который не знает, кто он, не догадывается, что он волшебник, пока не получает приглашение в школу магов. Еще ни одна идея не вызывала во мне такого воодушевления», – расскажет значительно позже известная на весь мир писательница. На тот момент у Джоанны не оказалось с собой ни ручки, ни карандаша, ни бумаги. Тогда она закрыла глаза и начала представлять себе историю этого мальчика, а перед взором стали возникать все новые и новые персонажи. Еще на зная, как кого зовут, писательница уже придумала мальчику друга, Рона Уизли, и школьного лесничего Хагрида, и парочку школьных призраков, с которыми была бы не прочь встретиться и сама – Почти Безголового Ника и Пивза. Можно сказать, что начало этой длинной истории было положено. Имена и названия появятся значительно позже, в ходе работы с воспоминаниями, людьми, любимыми книгами, словарями, справочниками, газетами и журналами.