Виннету – вождь апачей - Карл Май

К сожалению, в нем не оказалось зарядов. Тогда я перевернул его, перескочил через тушу буйвола и изо всей силы нанес медведю прикладом удар по голове. Смешно сказать! Ружье разлетелось, точно стекло, на множество осколков, нет, к такому черепу не подступиться и с топором! Но все же я отвлек внимание гризли от его жертвы. Он медленно повернул голову, как бы недоумевая по поводу глупого натиска, и в этом движении сказалось его отличие от хищников кошачьей и собачьей породы, которые сделали бы его, безусловно, гораздо быстрее. Оглядев меня своими маленькими глазками, он, казалось, рассуждал, удовольствоваться ли ему первой жертвой, или же схватить и меня… Эти несколько мгновений спасли мне жизнь, так как за этот срок у меня успела мелькнуть мысль, которая могла принести пользу в сложившейся ситуации. Я выхватил револьвер, вплотную подскочил со спины к медведю, повернувшему ко мне только голову, и четыре раза подряд выпали ему в глаза. Все это случилось с почти невероятной быстротой, затем я отскочил далеко в сторону и стал выжидать, держа наготове охотничий нож.

Если бы я этого не сделал, то поплатился бы жизнью, так как ослепленный хищник оставил вестмана и проворно бросился к тому месту, где я только что находился. Не найдя меня, он принялся, злобно фыркая и бешено ударяя лапами по чему попало, искать своего врага. Точно взбесившись, гризли кувыркался, рыл землю, прыгал во все стороны, далеко простирая лапы, чтобы найти врага, но схватить меня ему не удавалось, так как я, к счастью, хорошо целился, когда стрелял в него. Может быть, запах привел бы его ко мне, но он неистовствовал от ярости, и это мешало ему спокойно следовать своему чутью и инстинкту.

Наконец он отвлекся от меня и обратил внимание на свои раны. Он уселся на задние лапы, а передними принялся, пыхтя и скаля зубы, водить по глазам. Я быстро подскочил к нему и дважды вонзил нож между ребрами медведя. Гризли хотел было схватить меня, но я уже успел улизнуть. Однако в сердце ему я не попал, и он с удвоенной яростью пустился в погоню за мной. Она продолжалась около десяти минут. При этом он потерял много крови и заметно ослабел. Затем он опять приподнялся, чтобы достать лапами до глаз. Это дало мне возможность нанести ему еще два удара подряд, на сей раз более удачных. Медведь грузно опустился на передние лапы, и, в то время как я проворно отскочил в сторону, он пробежал, шатаясь и фыркая, несколько шагов вперед, потом в сторону, затем обратно. Он хотел еще раз подняться на задние лапы, но у него не хватило сил, и он упал. Тщетно стараясь встать на ноги, он несколько раз перекатывался с одного бока на другой, пока, наконец, не вытянулся и не замер.

– Слава богу! – крикнул с дерева Рэтлер. – Бестия наконец околела! А ведь мы чуть не погибли.

– Не знаю, чем это животное было для вас опасно! – ответил я. – Вы же позаботились о том, чтобы избежать его лап. Теперь можете спокойно спуститься на землю.

– Нет, нет, еще рано! Осмотрите сперва гризли, может, он еще жив?

– Он мертв.

– Этого вы не можете утверждать: вы понятия не имеете о живучести такого зверя. Ну осмотрите же его!

– Ради вас, что ли? Если вы хотите знать, околел ли он, осмотрите его сами! Ведь знаменитый вестман, тогда как я только неопытный грингорн.

Я обернулся к его товарищу, который все еще лежал в прежнем положении на дереве. Он перестал кричать и не двигался. Его лицо совершенно исказилось, а остекленевшие глаза были вытаращены на меня. От бедра до щиколотки у него висели клочья мяса, а из живота вываливались внутренности. Я пересилил овладевшее мной жуткое чувство и крикнул ему:

– Отпустите руки, сэр! Я вас сниму с дерева.

Он молчал, не обнаруживая ни малейшим движением, что слышал мои слова. Я попросил его товарищей спуститься и помочь мне. Но знаменитых вестманов удалось уговорить только после того, как я несколько раз повернул медведя и таким образом убедил их в его смерти. Только тогда они решились спуститься и помогли мне снять с дерева изуродованную жертву гризли. Последнее доставило нам немало хлопот, так как руки несчастного так крепко обхватили ствол, что мы только с большими усилиями смогли их отцепить. Бедняга был мертв…

Однако его ужасная кончина нисколько, казалось, не подействовала на товарищей, так как они равнодушно отошли к медведю, и их предводитель сказал:

– Результат получился обратный ожидаемому: сперва медведь хотел нас съесть, теперь мы его съедим. Живо, ребята! Сдерем-ка с него шкуру, чтобы можно было добраться до окороков и лап.

Рэтлер вытащил нож и присел на корточки, чтобы разделать тушу. Тогда я заметил ему:

– Для вас было бы большей честью, еще бы вы испытали свой нож на медведе, когда он был еще жив! Теперь уже поздновато. Не трудитесь понапрасну!

– Как? – вспыхнул он. – Не хотите ли вы запретить мне вырезать окорок?

– Именно так, мистер Рэтлер!

– На каком основании, сударь?

– На том основании, что это я убил медведя.

– Это неправда! Не станете же вы утверждать, что грингорн может убить ножом гризли! Мы стреляли по нему, когда его увидели.

– А затем проворно удрали на деревья! Да, это было так, а не иначе!

– Но мы попали в него! Он околел от наших пуль, а не от пары булавочных уколов, которые вы нанесли ему, когда он был уже полумертв. Медведь, конечно, наш, и что мы захотим, то с ним и сделаем! Поняли?

Он, действительно, собрался приняться за работу, но я предостерег его:

– Оставьте медведя, мистер Рэтлер, а не то я заставлю вас уважать мои слова! Надеюсь, вы меня тоже поняли?

Он все же заехал ножом в шкуру медведя. Тогда я схватил его в том же положении, как он сидел, под ноги, поднял и швырнул о ближайшее дерево с такой силой, что оно затрещало. В этот момент я был так зол, что мне было решительно все равно, что с ним при этом произойдет. Еще в то время, как он летел к дереву, я выхватил второй заряженный револьвер, чтобы предупредить возможные неожиданности. Рэтлер вскочил-таки на ноги, вытащил нож и, яростно сверкнув на меня глазами, воскликнул:

– За это вы еще поплатитесь! Вы уже раз ударили меня, и я позабочусь о том, чтобы вы не посмели тронуть меня в третий раз.

Он сделал шаг в мою сторону. Я направил на него дуло револьвера и пригрозил:

– Еще шаг, и я пущу вам пулю в лоб! Уберите нож! На «три» я буду стрелять, если он останется у вас в руках. Итак: раз, два и…

Он крепко держал нож, и я действительно решил стрелять, если не в голову, то запустил бы две-три пули ему в руку, так как только таким образом мог заслужить его уважение. К счастью, дело не дошло до стрельбы, в самый критический момент раздался чей-то громкий голос:

– Ребята! Да вы с ума сошли! Должна быть основательная причина, чтобы белые друг другу шею сворачивали. Повремените немного!

– Мы посмотрели в направлении, откуда донеслись слова, и увидели выходившего из-за дерева человека. Он был маленького роста, тощий и горбатый, одет и вооружен, почти как краснокожий. Нельзя было сразу разобрать, белый он или индеец. Его резкие черты указывали скорее на индейское происхождение, между тем цвет опаленной солнцем кожи раньше, очевидно, был белый. Голова его была неприкрыта, а темные волосы спадали до плеч. Его одежда состояла из кожаных штанов, какие носят индейцы, рубахи из того же материала и грубых мокасин. Вооружен он был только ружьем и охотничьим ножом. У него был чрезвычайно умный взгляд и, несмотря на свое уродство, он не производил смешного впечатления. Вообще, только глупые и жестокие люди могут морщить нос при виде какого-либо физического недостатка. К этому разряду принадлежал и Рэтлер, который, увидя пришельца, со смехом воскликнул: