Триумф нежности - Джудит Макнот

— Нет, в Пуэрто-Рико.

Марк, брат Кэти, вмешался в разговор немедленно и неудачно:

— Джейк Настерс на прошлой неделе рассказал мне, что однаждынашел в партии ананасов паука из Пуэрто-Рико, который был вот таких размеров…

Один из гостей, которого, очевидно, не интересовали пауки,прервал неуклюжий пассаж Марка, обратившись к Рамону:

— Гальварра — это испанская фамилия? Я что-то слышал окаком-то Гальварре, но не могу вспомнить.

Кэти скорее почувствовала, чем увидела напряжение Рамона.

— Это довольно редкая фамилия. А имя мое достаточнообыкновенное.

Кэти улыбкой извинилась перед Рамоном. Но потом онаперехватила взгляд матери, в котором было не просто раздражение, и внутри еевсе сжалось.

Дальше было еще хуже, и ко времени отъезда настроение у Кэтистало совсем мрачным. Ее родители вежливо попрощались с Рамоном у дверей, ноКэти заметила тревогу в глазах матери, когда она провожала его взглядом. Неговоря ни слова, она старалась показать Кэти и, несомненно, Рамону, что неодобряет ни его, ни их дальнейших отношений. Когда Рамон с Кэти уезжали,семилетний сын Маурин дернул мать за юбку и громко сказал:

— Мам, этот тип что — неотесанная деревенщина? Он в джинсахприперся.

— Пожалуйста, не употребляй таких слов!

Рамон вел машину молча, погруженный в размышления.

— Не расстраивайся, это я виновата, что предложила тебенадеть джинсы. — Кэти смогла заговорить, только когда они подъехали к ее дому.— Могу поклясться, что две недели назад мама говорила о барбекю.

— Это не важно, — сказал Рамон, — одежда не влияет насущность людей.

Кэти не поняла, что он имел в виду, говорил ли о себе или освоих обидчиках.

— Я прошу прощения за поведение Маурин, — начала она снова.

— Кэти, можно подумать, что ты в чем-то виновата.

Человек не может извиняться за другого. Смешно дажепытаться.

— Я понимаю, но это моя сестра, а мои родители…

— Любят тебя, — закончил за нее Рамон. — Они хотят видетьтебя счастливой, с надежным будущим и всем тем, что оно включает. К несчастью,как большинство родителей, они уверены, что твое счастье именно в этом надежномбудущем. А если оно не будет таким, то, по их мнению, ты не будешь счастлива.

Кэти была поражена, что он защищает ее родителей.

Уже у себя в квартире она в недоумении всматривалась в егозагадочное смуглое лицо.

— Кто ты? — спросила она. — Ты защищаешь моих родителей,хотя прекрасно знаешь, что если я решусь поехать с тобой в Пуэрто-Рико, онисделают все, чтобы этого не случилось. Сегодня казалось, что тебя забавляли, ане поражали люди, с которыми ты познакомился. Дом моих родителей — богатый дом,а ты его едва заметил. Ты говоришь по-английски с акцентом, но твой словарныйзапас больше, чем у большинства людей с университетским дипломом. Так кто жеты?

Рамон положил руки на ее напряженные плечи и тихо сказал:

— Я — тот, кто хочет увезти тебя от всего, что ты знаешь, отэтих людей, которые любят тебя. Я — тот, кто хочет взять тебя в страннуюстрану, где тебе придете: трудно без языка. Я — тот, кто хочет ввести тебя вдом где он родился. Дом с четырьмя комнатами, которые чисты, но не более того.Я — тот, кто понимает, что очень эгоистично с моей стороны мечтать об этом. Нотем не менее я попытаюсь это сделать.

— Почему? — прошептала Кэти.

Он наклонил голову и своими теплыми губами скользнул по еегубам:

— Потому что я верю, что смогу дать тебе счастье. Большесчастья, чем ты когда-либо мечтала.

Невероятно взволнованная нежным прикосновением этих губ,Кэти все же возразила:

— Но как я могу быть счастливой, живя в убогом доме, средичужих людей? Даже поговорить ни с кем не смогу!

— Я объясню тебе позже, — внезапно улыбнулся он. — А сейчася надену плавки, свои собственные, а не взятые взаймы.

— Ты… ты хочешь поплавать? — запнулась Кэти, не веря. УлыбкаРамона была совершенно недвусмысленной.

— Я хочу, чтобы на тебе было как можно меньше одежды и,главное, чтобы мы были в уединенном месте. А это возможно лишь в бассейне.

Кэти пошла в спальню, быстро скинула одежду, наделанеобычайно яркое желтое бикини и критически, со слабой улыбкой, посмотрела насебя в зеркало.

Это был самый откровенный наряд из всех, которые ейслучалось носить: две очень узкие полосочки материи, которые подчеркиваликаждый изгиб ее тела. Ей бы никогда не хватило мужества появиться в нем раньше,но сегодня это казалось возможным. Почему-то Рамон вздумал держать ее нарасстоянии, но, упрямо решила Кэти, она сумеет его переубедить. Она расчесывалаволосы до тех пор, пока они не заискрились, и вышла из спальни, как раз когдаон появился из ванной. Он переоделся в черные плавки, они так подчеркивали еговеликолепное тело, что у Кэти пересохло во рту.

Тем не менее реакция Рамона была неожиданной. Темные глазаобежали ее обнаженное тело с головы до ног.

— Переоденься, — сказал он таким резким тоном, которого онаникогда раньше не слышала от него. И запоздало добавил:

— Пожалуйста.

— Нет! — резко ответила Кэти. — Я не собираюсьпереодеваться. С какой стати?

— Потому что я прошу тебя об этом.

— Ты не просишь, а приказываешь, и мне это не нравится.

— Теперь я прошу, — по-прежнему упорствовал Рамон. —Пожалуйста, переоденься.

Кэти бросила на него уничтожающий взгляд:

— Я надела бикини, чтобы поплавать.

— Тогда я не пойду с тобой.

Внезапно Кэти почувствовала себя вульгарной обнаженнойдевкой, и она обвинила Рамона в своем унижении. Она вернулась в спальню, снялажелтое и надела зеленое бикини.

— Спасибо, — тихо поблагодарил ее Рамон, когда она вошла вгостиную.

Кэти была слишком зла, чтобы говорить. Она рывком открыластеклянную дверь во внутренний дворик, прошла через ворота и спустилась кбассейну, который был почти пуст. Ведь большинство людей праздновало сейчас сосвоими семьями День поминовения. Кэти изящно опустилась в шезлонг, не обращаявнимания на Рамона, который стоял и смотрел на нее, держа руки на бедрах.

— Ты пойдешь плавать? — спросил он.