Дневник смертницы. Хадижа - Марина Ахмедова

Мой камень стал холодеть. Как я останусь здесь ночью среди мертвых, испугалась я. Нужно умереть, пока не наступила ночь.

— Ты можешь сделать так, чтобы я умерла прямо сейчас? — спросила я человека, чья могила это была.

У меня по спине побежали холодные мурашки. Я начала плакать. Из моих глаз вытекало столько слез, что даже небо расстроилось из-за меня. Облака уплыли, на их место приплыли тучи. Очень быстро вокруг потемнело, хотя ночь еще не наступила. Я услышала, как вдалеке по дороге пастух гонит коров. Их мычание доходило до меня. Маленькие капли упали с неба мне на руки. Воздух изменился, стал двигаться и шевелить траву у моих галош. У меня в груди появилось странное чувство — как будто по ней водили мягким куриным пером, только с обратной стороны. Я никогда еще не была на кладбище вечером во время дождя.

Ветер принес мне обертку от конфеты, она прилипла к моей ноге. Я захотела оказаться дома, возле теплой печки, в которую бабушка подбросила сухой хворост, — сидеть на подушке, греться и пить горячий чай вприкуску. Я захотела побежать домой, но вспомнила о том, что они должны найти меня мертвой. Я представила, как утром они приходят на кладбище, а я лежу на земле у этой могилы. На моих волосах роса, а руки и ноги холодные. Бабушка плачет и жалеет, что била меня палкой. Мама тоже плачет. И дедушка плачет. Они жалеют меня и говорят: «Прости, Хадижа, что мы так плохо с тобой обращались». Но уже поздно. Я уже не оживу. Не встану с травы. Не открою глаза. Не скажу им ни слова. Не прощу их. И они всю жизнь будут жалеть о том, что не любили меня.

Дождь полил с неба. Мой платок промок. Камень стал очень холодным. С него мне за шиворот стекала холодная вода и тонкими змейками ползла вниз по спине. Я зажмурила глаза, закрыла голову руками и сидела так, прячась от дождя, пока мне в голову не пришла страшная мысль — как будто это не камень, а покойник прикасается ко мне холодными руками. Мне нужно бежать домой! Я открыла глаза и закричала. Пока я сидела с закрытыми глазами, вокруг все потемнело. Я не видела дорогу, которая вела к нашему дому.

Вокруг меня стояли могильные камни — темные. Я вспомнила дядю Абдуллу, который недавно умер, я еще ела с его могилы конфеты. Я подумала, что он сейчас может выйти из могилы и прийти за мной. В галошах собралась вода, и от холода я не могла пошевелить пальцами. Я хотела встать, но потом представила, что дядя Абдулла уже стоит за моим камнем и прикладывает свои холодные руки к моей спине, чтобы услышать, о чем я думаю. Я закричала, но крик у меня не получился.

— Мама! — позвала я.

Мне показалось, что они уже идут за мной — все покойники, с могил которых я брала еду.

— Я не много брала, — заплакала я. — Одну конфету или две. Я все не трогала.

На горе закричала какая-то птица. Мое сердце чуть не выпрыгнуло изо рта.

— Бабушка! — крикнула я.

Это не птица кричит, а покойники, пронеслось в моей голове. Они идут за мной! Зачем я не осталась дома, ругала я себя. Зачем?!

Потом я вспомнила свою прапрабабушку, которая тоже похоронена здесь, и прабабушкиного брата, которого отравили наши родственники.

— Прапрабабушка, приходи ко мне! — стала звать я.

На небе сверкнула фиолетовая полоска, и камни вокруг меня задвигались, протянули ко мне каменные руки. У меня сердце заледенело, и я закричала. В глазах засеребрились маленькие точки, как на машине генерала Казибекова. И я оказалась в каком-то доме. Это был как будто наш дом и не наш. Стены были обмазаны глиной, полы деревянные, но без ковров — голые. Никакой мебели в доме не было, даже печки, поэтому было очень холодно. Только у стены стоял станок с уже начатым ковром. Я посмотрела по сторонам и увидела очень красивую женщину в старых одеждах. Она сидела перед станком на полу, поджав ноги.

— Все забрали, — сказала она, — ничего не оставили.

Она заплакала и взялась за ковер. Женщина вынимала из пучков разноцветные нитки — синие, желтые, красные, зеленые — и вплетала их в основу. У нее получались очень красивые узоры — ромбы, квадраты, разные фигуры.

— Хочешь попробовать? — спросила она.

— Хочу, — ответила я.

Она положила передо мной пучки ниток разных цветов и сказала, чтобы я выбрала свою нитку.

— Только выбирай осторожно, — сказала она. — От того, какую нитку ты выберешь, зависит твоя судьба.

Сначала моя рука потянулась за желтой ниткой. Мне нравится желтый — таким бывает солнце. Потом за красной — я люблю красный, он виден издалека. Но взяла я зеленую нитку, потому что такого цвета лето — когда все живое. Женщина покачала головой — ей не понравился мой выбор.

Она немного отодвинулась, уступая мне место у станка. И я вплела в основу свою нитку — поверх красного ряда. Женщина вынула из пучка еще зеленые нитки и вплела их над моей ниткой — получился Тамерлан.

— Это Тамерлан? — спросила я.

— Это овца — жертвенное животное, — ответила она. — Каждый ковер рассказывает свою историю. Ее можно прочесть в узорах.

— А какую историю рассказывает твой ковер? — спросила я.

— Мой ковер рассказывает историю Каменного Мальчика. Давным-давно, меня еще не было на свете, к нам в горы пришел страшный завоеватель и привел с собой множество воинов. Их было столько, сколько ворсинок в этом ковре. Они еще не дошли до нашего села, когда встретили мальчика. Он играл на свирели и пас овец. Вот они — вытканные зелеными нитками.

— А какого цвета мальчик?

— Красного, — сказала она и стала ткать свирель красными нитками. — Завоеватель приказал мальчику отвести их в село. Мальчик повел их, но завел в другую сторону — туда, где стоят непроходимые горы и не выпускают никого обратно. Когда завоеватель замахнулся над сердцем мальчика кинжалом, Аллах превратил мальчика в гору. Он до сих пор стоит в стороне от нашего села.

— А ты кто? — спросила я.

— Твоя прапрабабушка, — ответила она.

— Ты умерла! — крикнула я.

— Ты меня звала. — Женщина посмотрела на меня своими черными глазами.

В это время в комнату вошел мальчик — младше меня. Он принес с собой мой эмалированный чайник, с которым я все время ходила на родник.

— Все забрали, — повторила она, — ничего не оставили.

Мальчик поставил перед нами чайник и стаканы.

— Рамазан, налей чай, — сказала ему женщина.

— В чайнике холодная вода, — закричала я. — Не наливай! Мне и так холодно!

— Тебе надо согреться, — сказала прапрабабушка.

— Я не буду пить холодный чай! Мне холодно! Я замерзла!

— Не бойся, — сказал мальчик. — Это вода из нашего чайника. Пей, она горячая.

Я взяла в руки стакан, в нем оказался чай-кипяток. Я сделала несколько глотков, и мне стало очень жарко. Мне было так жарко, как будто воду-кипяток вылили на голову.