Излом зла - Василий Головачев

Задавив порыв сразу броситься в больницу к Муромцу, Матвей присел на ящик возле ворот гаража и задумался. Он отлично помнил все даты в прошлой жизни, когда происходили те или иные события. Дадоевцы не должны были появиться у Ильи так рано, а если это произошло, значит, сценарий нынешней событийной ветви развивается почему-то иными темпами, значит, процесс ускоряется и действовать надо быстрее, как и предупреждала Светлена в недавнем сне. Значит, его возврат в прошлое с помощью эйнсофа имеет и другую цену: начался процесс еще большего ослабления Закона возмездия, частного случая Закона обратной связи.

Анализ социума…

«Проанализируйте, – сказала Светлена, – и вы поймете…»

Нужны подтверждения независимых экспертов. Он сам слишком сильно влияет на события, заставляя их происходить быстрее и другим путем. Вселенная помнит свое будущее и как бы сопротивляется попыткам изменить его, кто бы этим ни занимался. Стоит ему задеть какой-то объект своим вниманием, и тот начинает эволюционировать в ускоренном темпе, как бы стремясь избавиться от опеки, повторить путь, уже пройденный им однажды, восстановить свою карму…

Или это не так, все проще? Скажем, время в «розе реальностей» течет по-другому, и живущие там почти независимы от тех, кто «шевелится» в «запрещенной реальности», даже если они изменяют течение бытия? Тогда иерархи могут знать, что произошло, и продолжают влиять на события земной жизни…

Матвей обошел гараж Ильи, всматриваясь в землю, кусты и траву, подобрал маленький черный с золотом значок – свастику с глазком по центру, спрятал в карман. Несомненно, значок потеряли впопыхах боевики Дадоева. Но два года назад – Матвей помнил это совершенно отчетливо – бандиты Дадоева не носили значки в виде свастики. Им хватало татуировки на руках.

Через полчаса Матвей навестил Илью, завез ему гору фруктов, кефир, молоко, кучу разнообразных йогуртов, зная его пристрастие, поговорил с другом, успокаивая и подбадривая, и уехал, немного успокоенный. По словам Муромца, все происходило так же, как и в первый раз, за исключением одной существенной детали: рэкетиры пришли не предупреждать о своих намерениях брать дань с владельца мастерской, а совсем по другой причине. С неделю назад в «семерку» Ильи на полном ходу врезался, будучи в сильном подпитии, лично Дадоев на своем «Фольксвагене». Угробил машины, конечно, начисто, и свою, и чужую. А когда Илья приехал в ГАИ как потерпевший, чтобы составить протокол и получить компенсацию от обидчика, там ему популярно объяснили, что искать правду не стоит, а если он полезет на уважаемого гражданина, то окажется виновником столкновения со всеми вытекающими последствиями.

Илья, естественно, не внял наглому предупреждению, сам нашел обидчика, вежливо предложил разойтись по-доброму, то есть заплатить за причиненный ущерб. Дадоев так же вежливо пообещал, а потом к Илье и заявились его крутые мальчики-лакеи…

– Очень нехорошо все это пахнет, – сказал сам себе Матвей, вслух говоря Илье ободряющие слова.

И все же, пока Илья находился в больнице, у Соболева был некоторый запас времени на изменение предложенного ему сценария событий. Следовало срочно собирать команду Посвященных, еще не знавших, что ждет их впереди.

* * *

После обеда Матвей поехал к Казанскому вокзалу, на Ольховскую, 5 а, квартира 42, где проживала бабушка Мария Денисовна с внуком Стасом.

За два истекших года прежней жизни парень стал Соболеву почти сыном, и встречи этой он сам ждал с нетерпением и волнением, не зная, как воспримет мальчишка появление чужого дяди. Хотя легенду Матвей приготовил заранее: мол, знаком с отцом (кстати, отсиживающим срок в колонии за воровство).

Дверь открыла старушка, ничуть не изменившаяся с того момента, когда Матвей познакомился с ней впервые. Впрочем, она и не могла измениться, до этого момента Соболев для нее не существовал, и никаких крутых поворотов судьбы она не ждала. Чем-то она напоминала бабушку Кристины, такую же сухонькую, светленькую, с добрым морщинистым лицом и прозрачными мудрыми глазами.

– Вам кого, мил-человек?

– Вас, Мария Денисовна, – стесненно проговорил Матвей. – Я знаком с отцом Стаса и приехал вас навестить. Передачу вот принес. – Он вытянул вперед руку с пластиковой сумкой, набитой продуктами. – А Стас дома?

– Уроки делает. Да вы заходите, – засуетилась старушка, впуская гостя. – Снимайте обувку, вот тапки, и проходите. – Спохватилась: – Ой, зовут-то вас как?

– Матвей Соболев… э-э… Матвей Никифорович.

Матвей прошел в чистую и светлую гостиную со старинной мебелью, стареньким телевизором «Горизонт» в углу на табурете. Стас сидел за столом у окна с карандашом в руке и исподлобья смотрел на вошедшего. Несколько долгих мгновений они смотрели друг на друга. У Матвея вдруг перехватило дыхание, сердце дало сбой, повлажнели глаза. Видимо, мальчик уловил его состояние, хотя и не понял, чем оно вызвано. Глаза его стали большими, вопрошающе-ждущими и одновременно испуганными. Матвею захотелось броситься к нему, прижать вихрастую голову к груди и заплакать. Проглотив ком в горле, он шагнул вперед, к столу, вбирая глазами лицо парня, чей образ снился ему чуть ли не каждую ночь после возвращения из той жизни.

– Стас… – Голос дрогнул, и Матвей повторил чуть тише и с улыбкой: – Стас, если бы ты знал, как я ждал этой встречи…

Мальчишка сполз со стула и стоял теперь, опираясь на здоровую ногу, недоверчиво глядя на незнакомого дядю, явно взволнованного встречей. И тогда Матвей добавил, продолжая улыбаться через силу:

– А ногу твою мы вылечим. Скоро. Веришь? Я знаю одного хирурга, замечательный мужик! Будешь бегать и прыгать.

– Правда?! – Глаза мальчишки распахнулись еще больше, и плавилась в них такая боль и надежда, что сердце Матвея снова дало сбой.

Он опустился перед ним на колени, поражаясь самому себе – такого с ним никогда не было! – и обнял вдруг подавшееся к нему худенькое тело. Мария Денисовна появилась на пороге, блестя сухими глазами, и смотрела на гостя странно, с пониманием и верой, будто знала что-то, чего знать не могла.

Потом они пили чай на кухне, болтали о том о сем. Стас, придя в себя, развеселившись, отчего его худое, остренькое, серьезное лицо совершенно преобразилось, рассказывал им разные школьные истории. Мария Денисовна поделилась с гостем своими житейскими проблемами, а Матвей слушал и ощущал себя как дома, почти как в прежние времена. Только грызла душу память о прошедшем да тревога за судьбу близких людей, которым соприкосновение с «волкодавом»-перехватчиком грозило непредсказуемыми последствиями.

Уходя, Матвей подарил Стасу складной нож, мечту каждого двенадцатилетнего мальчишки, чем окончательно завоевал его сердце, истосковавшееся по вниманию и мужской ласке.

В Рязань Матвей выехал в начале пятого дня, взяв с собой лишь комплект одежды для смены и переодевания. Проехал Бронницы, Никитское, а у Андреевки пришлось свернуть с трассы на объездную грунтовую дорогу из-за ремонта шоссе. И тут Матвею впервые пришлось столкнуться с так называемым «мостовым рэкетом».