Мой персональный бандит - Ирина Шайлина

Зарыдала, закрыв лицо руками. Пёсик сначала зарычал под стулом, затем заскулил тонко. Надо бы её обнять, но успокаивать баб я никогда не умел. Да и даже трогать её кажется неправильным, это когда в крапиве мокрой лежали правильно было, к месту…

— Не рыдай, — то-ли попросил, то-ли приказал я.

Она и правда, всхлипнула ещё раз, напоследок, и заткнулась.

— Охрану тебе дам, вывезем из страны, пока не успокоится. Я решу вопрос и вернёшься.

— У меня работа и институт…

— Точно дура, — удостоверился я.

Она вскочила со стула на ноги, чуть не наступив на хвост своей же собаке. Встала напротив меня. Я сижу, и мы —лицо в лицо. На щеках блестят дорожки слез, ресницы слиплись стрелками. Воробей мокрый.

— Может и дура, — сказала она. — Хотя скорее всего так и есть, раз вас в свой погреб потащила. Но я вас спасла. Вы мне должны свою жизнь.

— И что ты предлагаешь?

— Никуда не поеду. Я никому кроме вас не доверяю, да вы и сами никому не верите. Останусь с вами, и пока вы решаете вопрос, тут буду жить.

Уселась обратно на табурет и шумно охлебнула свой кофе.

Сколько раз я фантазировала о том, что Андрюшка появится в моей жизни. Что приёмные родители скажут, что у него есть сестра, а может он и сам помнит — ему пять лет было. И что попросит мои данные. Мы увидимся…

У меня, кроме Тотошки, вообще никого не было. И иногда засыпая, вспоминала, каким Андрюшка был сладким и хоть вой. Снова хотела его обнимать, вдыхать ни с чем не сравнимый, невинный детский запах. А у меня просто отобрали брата. А ведь я бы смогла, справилась бы. На пособия бы выживали. Устроилась бы на подработку, ушла бы из школы после девятого класса, я бы вытянула, но государство не дало мне шанса, наши жизни просто развели в стороны.

И когда я увидела его фотографию, поняла — все сделаю, что скажут. Они нашли моё слабое место, мою ахиллесову пяту. Теперь они могут вить из меня верёвки.

Дав мне инструкции, Виктор просто вытолкнул меня из машины.

— Мои люди с тобой свяжутся. Иди с богом, дитя моё, да пребудет с тобой сила.

Я думала, мы договорились. Хоть как-то. Я совсем не ожидала того, что увижу дома. Дверь открыла, новую, навороченную, и колени подкосились. Первое, что увидела — битую посуду и перевернутый кухонный стол. В квартиру бросилась, кусок стекла впился через тонкую подошву изношенных кед. Я испугалась за свою собаку.

— Тотошка! — крикнула я.

Он не отозвался. Я уже успела представить себе маленькое беззащитное тельце, без признаков жизни, просто безжалостно раздавленное, когда услышала тихий скулеж. Тотошка прятался под креслом. Его лапка висела. Я заревела, но главное, живой. Что-то в рюкзак напихала, даже не глядя, просто знала — сюда в ближайшее время не вернусь. Тотошку в переноску, идти на поводке он бы не смог. И тогда уже увидела записку. Я поняла, что имел ввиду Виктор - он знал, что за себя я не очень боюсь. Я боялась за своего брата, который всегда для меня маленьким будет.

Меня трясло. И охранник в клубе был другой, просто меня прогнал. И тогда я села на бордюр и сидела, пока Ахмед не вышел, ему наверное сказали, что там сумасшедшая ждёт… Я уже знала, что жизни Тотошки ничего не угрожает, гипс только поносим, и уходить никуда не собиралась, мне казалось, Виктор может стоять за любым углом, а вот сюда, к клубу, который имеет отношение к Дежневу, не сунется.

И вот теперь я здесь. В святая святых. В его квартире. После его офиса, в котором он свои бандитские дела творил, я ожидала и в квартире вопиющей роскоши. Бархатных и шелковых стен, мрамора, тяжёлых столов из дорогого дерева. Но нет. Его квартира была холостяцкой, это явно читалось. И хорошо, о наличии женщины, тем более жены, когда сюда перлась, я даже не подумала, а ведь так могло бы быть.

И здесь не было грязно, нет. Даже слишком чисто, наверняка трудится домработница. Просто — не уютно. Большие светлые помещения, лишённые и капли уюта. Никто не думал о том, чтобы привнести в эти комнаты жизнь.

Дежнев на несколько минут вышел и я огляделась на кухне. Кухня была такой, что в неё влезла бы вся моя квартира. Большие двустворчатые двери были приоткрыты и вели в столовую - я мельком увидела там стол персон на двенадцать минимум. И пусть здесь не было уютно, но эта кухня была шикарнее даже того, что я видела в роликах про ремонты крутых квартир в интернете. Я не любила готовить, пусть и умела. А здесь — хотелось. И думаю, никто здесь особо не готовил, а сколько офигенный техники, мать моя! Кухня настолько поразила моё воображение, что я даже немного отошла от шока прошедшего дня.

— Ты сама виновата, — сказал Дежнев возвращаясь. — Тебе не стоило возвращаться с деньгами.

— Я знаю, — согласилась я.                                       

— Я пытался тебя уберечь. Сделать так, чтобы тебя со мной ничего не связывало.

Он смотрел на меня, как на дитя. А мне — двадцать семь лет. Да, я прилежная студентка, я не пью и не курю, у меня даже молодого человека нет, но жизнь показала мне многое. Она не была лёгкой, господь свидетель. Я далеко не так наивна, как может показаться.

— Но я не убереглась, — пожала плечами я. — Я не намерена отсюда выходить. Внешний мир меня пугает, там ходят маньяки, которые опасны для молодых дам с собачками.

Теперь он смотрел на меня так, словно подозревал. Или даже знал, в чем дело.

— Я могу дать тебе охрану.

— Я никому не доверяю, — а потом посмотрела прямо в его глаза. — А вам доверяю. Мы с вами вашей кровью повязаны. Мои руки касались ваших внутренностей, а это сближает.

Лицо Дежнева скривила брезгливая гримасса. Я видела, как он не хочет меня здесь оставлять. Он живёт по принципу максимального комфорта. Здесь — его берлога. Я сомневаюсь, что он таскает сюда баб, скорее поверю, что их привозят в тот роскошный кабинет под землёй. Здесь он прячется от всего мира, если тот ему надоест. И меньше всего ему тут нужна была явно чокнутая девица с раненой собакой.

В нем явно сражались доводы за и против. Любви к комфорту и одиночеству противостояла совесть. Я спасла его жизнь и он это прекрасно понимал. И я хотела сказать — не верь мне, я тебя предам. Я здесь, потому, что меня заставили. Но у них был Андрей и я просто молча ждала, когда он примет решение.

— Оставайся, — наконец сказал он. — Пошли за мной.

Я пошла за ним по широкому коридору, Тотошка на трех лапах за мной, он боялся один оставаться. Собачьи коготки цокали по дорогому паркету и я немного жалела Дежнева, которому терпеть нас бог знает, сколько времени.

— Эта комната будет твоей, — открыл дверь Дежнев. — Ванная у тебя своя. Чистое белье в прачечной, сейчас покажу, заправь сама. Ужина нет, можешь организовать сама. В квартире есть тренажёрный зал и кинотеатр, которым никто не пользовался, юзай на здоровье, только мне не мешай. И пусть собака не лает.