Какая такая любовь, у нас же дети! - Яна Катаева

Вот бы мы могли всегда быть эмоционально доступны друг для друга! Число разводов бы сильно снизилось. Но у каждого из нас своя история привязанности, начиная от отношений с родителями. И эта история сформировала наш стиль привязанности – то, как мы ведем себя в близких отношениях.

Кому-то повезло: все складывалось благополучно, родители были эмоционально доступны и надежны. Следующие значимые отношения тоже не оставили глубоких травм. И у человека сформировался надежный стиль привязанности. Такой человек не станет впадать в панику при малейших намеках на отчуждение. Попросит партнера об эмоциональной доступности: услышь меня, успокой меня, раздели мои чувства – мягко, без нападения. Сам сможет выдержать эмоции партнера и оставаться на связи.

Кому-то пришлось много тревожиться об эмоциональной связи с родителями и другими важными людьми. Может быть, у родителей было слишком много своих проблем, и они не могли оставаться эмоционально доступными достаточно часто. Может быть, они сами выросли в семье с холодными, отстраненными отношениями. Тогда ребенок постоянно начеку: я еще могу рассчитывать на тебя, на твою любовь и поддержку? Что мне сделать, чтобы вернуть твое внимание и настроенность на меня?

Вырастает взрослый с тревожным стилем привязанности. Ему все время нужны подтверждения, что со связью все в порядке. И в паре он становится преследующим – тем, кто пытается достучаться, выяснить отношения. Мягкий преследующий будет просто первым обнимать, предлагать провести время вместе, начинать разговоры о чувствах. Если тревоги много, преследование может стать жестче: преследующий будет кричать, обзывать, даже трясти. Повод для ссоры может быть любым. Но за всеми действиями всегда стоит: «Услышь меня! Покажи мне, что ты слышишь меня, что ты со мной в моей боли!»

Третий стиль привязанности – отстраненный. Он формируется, когда быть привязанным оказывается слишком больно, и лучше закрыться, спрятаться «в домик», замерзнуть, чтобы не страдать. Такие люди становятся в паре избегающими. Но бывает иногда, что встречаются два человека с отстраненным стилем привязанности, и одному приходится стать преследующим, чтобы связь в паре сохранялась.

Расскажу про одну пару, моих клиентов. У нее тревожный стиль привязанности, у него, как водится, отстраненный.

Она выросла в семье, где родители были заняты своими сложными отношениями и в итоге разошлись. Ей не хватало маминой надежности, маминого утешения, важного места в маминой жизни и в мамином сердце. Мама пыталась справиться со своими проблемами. Помнит, как еще в садике «прилипала» к ласковой воспитательнице. Ловила подтверждения того, что приятна ей, что хорошая девочка.

В отношениях с мужем все время следит: с ней ли он эмоционально, отзывчив ли к ее чувствам, доказывает ли ей, что она важна. И моментально попадает в свою травму отверженности при малейших признаках, что не отзывчив, не с ней, не значима.

Он – сын эмоционально нестабильной и властной матери. Очень рано научился закрываться. Внутренне отстраняться от бури ее эмоций, от ее давления и требований. Выбрал ту же стратегию, что и его отец: эмоционально отсутствовать в моменты маминых всплесков.

В детстве это помогало не разрушаться от маминого натиска. Сейчас в отношениях с женой привычно выстраивает стену для ее сильных чувств, уходит от них в логические выкладки и аргументы. Жена пытается пробиться через эту стену с еще большей эмоциональной силой и чувствует горькое отчаянье, потому что не удается.

Случайно ли они оказались в отношениях, в которых каждый погружает другого в его детские травмы? Нет, скорее закономерно. Помните, мы говорили об этом? Мы выбираем партнера, про которого наше подсознание моментально угадывает: с ним я окажусь в знакомой ситуации, с ним я смогу решить мои детские конфликты.

Шопенгауэр говорил, что люди похожи на дикобразов, которые жмутся друг к другу в холодной темной ночи в поисках тепла. Но, прижимаясь, больно ранят друг друга иголками и расползаются с жалобным хрюканьем. Потом раны заживают, снова хочется тепла, и они снова жмутся друг к другу и колют друг друга своими иголками.

Это точная метафора того, что происходит в отношениях с ненадежной эмоциональной связью. В надежных, безопасных отношениях можно греть друг друга не раня.

В паре всегда есть преследующий и избегающий. Обычно легко понять, кто из пары какую роль играет. Но бывает, что отношения настолько безопасны, привязанность настолько надежна, что преследующий спокоен, расслаблен и не чувствует необходимости что-то делать, чтобы убедиться: с нашей связью все хорошо. Оба партнера доступны и отзывчивы. И разглядеть преследующего сложно.

Вот Саша и Аня. Аня смотрит на Сашу – он отвечает ей взглядом. Саша обнимает Аню – она поднимает лицо для поцелуя. Аня звонит Саше на работу с просьбой: «Купи фарш и сметану». Саша спрашивает: «Как дела? Катюха спит?» Саша начинает пересказывать прочитанную в Интернете новость. Аня с интересом слушает. Аня рассказывает, как соседи затеяли шумный ремонт как раз тогда, когда она укладывала Катю. Саша качает головой, спрашивает: «Катя долго не засыпала?» Вы уже поняли: это танец, в котором движение одного вызывает движение другого. Движения гармоничны, соразмерны, в такт.

Посмотрите на эту пару, когда что-то пойдет не так. Кто первым попытается разобраться, кто инициирует разговор о чувствах, пришлет СМС, придет к другому и посмотрит в глаза? Чаще преследующим бывает женщина. И это понятно. Как утверждают Патрисия Лав и Стивен Стосны, главный страх для женщины – страх изоляции и депривации (лишения чего-то важного, в том числе средств к существованию). А для мужчины самое мучительное, мы уже обсуждали, это стыд.

Итак, Аня преследующий. В какой-то момент Саша потерял работу. Анина тревожность выходит из-под контроля. Она из бедной семьи, и остаться без денег значит для нее быть беспомощной и отверженной. Эта ситуация накладывается на ее старинную мозоль. И Аня, движимая своей тревогой, атакует Сашу: «Ну сделай что-нибудь! Чего ты сидишь! Давай уже, подними пятую точку!» Саша сам расстроен, пытается справиться со своим стыдом и не может быть отзывчивым к чувствам Ани в этот момент. Он защищается нападением: «Я, по-твоему, ничего не делаю? Ты думаешь, я не понимаю, что нам нужны деньги? Поддержала бы лучше, чем кричать на меня».

Дальше отношения могут становиться все напряженней. Аня будет нападать чаще и жестче – не только из-за работы. Паника привязанности будет толкать ее на выяснения отношений. Безопасность в паре утеряна, и выяснения будут выглядеть как агрессия. В этих Аниных выпадах будет крик: «Мне одиноко и страшно! Дай мне почувствовать, что я по-прежнему важна! Что я могу на тебя рассчитывать. Что ты любишь меня». Саша увидит злость на поверхности, но этого крика под ней не услышит. Он будет атаковать в ответ либо уходить от разговора и обрастать броней отчужденности. В самом плохом раскладе Саша, прячась от Аниной злости, отдалится настолько, что Аня потеряет надежду до него достучаться. Отношения станут формальными. И тогда тоже не будет понятно, кто в паре преследующий, а кто избегающий. Потому что преследующий уже не преследует, он отчаялся и тоже замерз.