Кактус. Никогда не поздно зацвести - Сара Хейвуд

– Давайте по порядку, мэм. Позвольте мне разыскать дело миссис Грин, и поглядим, что у нас есть.

Поверенный Бринкворт долго рылся в штабелях папок на своем столе, сопя от усилий, и с помощью вовремя подбежавшего Дэниела вытянул наконец тощую картонную папочку снизу самой дальней стопки, едва не вызвав небольшую лавину.

– А, вот она! Покойная – миссис Патриция Грин, дом, банковский счет, счет жилищного кооператива, два бенефициара. Все предельно просто и ясно. Вот каждому из вас копия завещания, чтобы вы попривыкли к конкретике… – Поверенный Бринкворт запустил два документа через бумажные дебри на своем столе, промахнувшись с моим экземпляром, который слетел на пол и приземлился у моих ног. – Кругленькая сумма на счетах – вполне достаточно, чтобы каждый из вас купил себе, скажем, машину… средней ценовой категории… и еще немного останется. Я вышлю вам чеки, как только мы уладим наше небольшое разногласие.

Поверенный Бринкворт помахивал у меня перед носом гипотетическим «Фордом Фокусом» или «Воксхоллом Астрой», даже не подозревая, насколько он карикатурен: живя в Лондоне, я не ощущаю необходимости научиться водить. Только мазохист захочет состязаться с невоспитанными столичными водителями, которые полагают себя неуязвимыми в своей металлической «броне» и, соответственно, ведут себя как крестоносцы. В метро же можно вовсе не общаться с попутчиками, если не смотреть никому в глаза. Проигнорировав глупость поверенного Бринкворта, я повторила свою просьбу объяснить, как могло появиться такое сомнительное завещание. Я подчеркнула, что мне очевидно (и должно быть очевидно ему): за этим стоит чья-то чужая воля.

– Да-да, я осведомлен о ваших опасениях, но прежде чем мы начнем тратить время на обсуждение этой гипотезы, я хочу сделать предложение. – Он повернулся к Эдварду: – Мистер Грин, как вам известно, у меня связаны руки – суд приостановил вступление завещания в силу по заявлению вашей сестры, однако завещание составлено и подписано по всем правилам, и вы имеете право остаться в родительском доме. Уверен, все мы предпочли бы уладить дело без судебной волокиты. Я предлагаю вот что. Вы, мистер Грин, – поверенный направил на Эдварда синюю пластмассовую ручку, – соглашаетесь освободить дом к определенной дате – скажем, через двенадцать месяцев, считая с сегодняшнего дня, а вы, мисс Грин, – он указал ручкой на меня, – на этом основании снимаете запрет и даете мне возможность заняться разделом имущества. Каждый из вас имеет право обратиться за независимой юридической консультацией, но мне кажется, любой юрист подтвердит, что это соломоново решение. – Мистер Бринкворт швырнул ручку на стол и откинулся в кресле с хвастливым удовлетворением человека, только что разгадавшего кроссворд в «Таймс» и желающего, чтобы все об этом знали. Дэниел поднял изрытое оспинами лицо от своих каракулей и только что не зааплодировал своему бесценному наставнику.

– У меня нет желания тащиться к адвокату, приятель, – заявил Эдвард. – Сразу говорю – я не согласен. Я уважаю мамино желание. Если бы она хотела, чтобы я свалил через годик, она бы так и написала.

– Я тоже не согласна с вашим предложением. Я намерена доказать, что данное завещание является результатом преступного сговора. Если вы этого не признаете, посмотрим, что скажет суд.

В ожидании, пока поверенный Бринкворт переварит мои слова, я вдруг почувствовала нечто особенное в нижней части живота – мягкое трепетание, словно маленькая птица внутри меня попала в силки и пытается освободиться. Крылышки трепетали, затем переставали, оживлялись и снова замирали. Ощущение ничем не походило на расстроенный желудок или голодные спазмы – более дразнящее и щекотное. Возможно, это побочный эффект прилива адреналина, который человек испытывает перед важной схваткой. Я двинулась на сиденье и скрестила ноги в надежде, что ощущение прекратится.

– Мисс Грин, – снова начал поверенный Бринкворт, взяв со стола бронзовый нож для бумаг и раздраженно постукивая по лежавшей перед ним папке. – Из записей, сделанных Дэниелом во время моей встречи с вашей матушкой, явствует: она дала мне самые недвусмысленные указания относительно своей последней воли. Могу процитировать отрывок специально для вас: «Клиентка желает оставить имущество поровну сыну и дочери, в скобках – Эдварду и Сьюзен. Э. проживает с ней. Клиентка полагает, что Э. понадобится некоторое время для поисков нового жилья. Поверенный Бринкворт разъяснил клиентке возможность отписать Э. пожизненное право пользования семейным домом. Клиентка отметила, что это блестящая идея, и поблагодарила поверенного Бринкворта за совет». Как видите, ваша матушка была в полном рассудке, когда хотела, чтобы в ближайшее время ваш брат мог жить там, где живет.

– В точку, приятель! – Эдвард одобрительно показал большой палец.

Трепетание в животе возобновилось. Мне мерещились колибри, стрекозы и гигантские бражники. Потребовалось максимальное напряжение воли, чтобы прогнать посторонние мысли и сосредоточиться на слабых местах в аргументации мистера Бринкворта. Я напрягла мышцы пресса и выпрямила спину:

– Но ведь речь идет не только о ближайшем времени, не правда ли? Согласно завещанию, Эдвард вправе оставаться в доме сколько пожелает. Моя мать могла показаться особой в ясном рассудке, но она перенесла два инсульта и легко поддавалась чужому влиянию. Вы об этом знали? Вы выяснили психическое состояние пожилой женщины, которая к вам обратилась?

– Знал я о ее инсультах или нет, к делу отношения не имеет. Ваша матушка, насколько мне помнится, была очень сообразительной и разумной леди. Тот факт, что ее желания не совпадают с вашими, не является основанием усомниться в ее дееспособности.

– О! Я бы и сам лучше не сказал, – встрял Эдвард.

Миниатюрный виварий в животе, к моей досаде, отвлекал уже не на шутку. Я снова сдвинулась к самому краю кресла и подалась вперед. Меня беспокоило, что в моем взбудораженном физическом состоянии мистер Бринкворт и Эдвард отберут у меня контроль и повернут нашу встречу в выгодном им направлении. Должна признаться, я начинала терять самообладание.

– Слушай, Эдвард, – сказала я, повернувшись к моему брату, – держи рот закрытым, если не можешь добавить ничего полезного к разговору! Кстати, раз ты захотел быть полезным, почему бы честно не рассказать о твоей роли в этой афере? Ведь очевидно, что ты заставил маму написать завещание! Ты придумал это один или заручился помощью поверенного Бринкворта?

– Ага, ну да, мы с адвокатом каждый вечер ходили в «Голову быка», а когда он набирался, то ночевал у меня! Ты сбрендила, что ли, Сьюз? – ухмыльнулся Эдвард. – Информация специально к твоему размышлению: мое вмешательство свелось к тому, что несколько недель назад мама мне сказала – она пишет завещание. Вот и вся история, начало и конец. Я никогда раньше не встречался вот с этим мужиком, не бывал в этой конторе, не просил маму составлять завещание и не говорил, что хочу остаться в доме после ее смерти. Запиши себе для памяти, Сьюз! И ты тоже, юный Дэнни. – Он на секунду повернулся к несчастному миньону, который снова вспыхнул до корней волос. – Мама, должно быть, хотела меня выручить, чем могла, – или отблагодарить за то, что я много лет был рядом, а не умотал в Лондон…