Сезон любви - Анастасия Доронина

— Лола! — сказал он, посмотрев на меня виновато. — Это Оля.

— Кто она? — спросила старуха, поправляя на голове платок и оглядывая меня с головы до ног острыми, живо блестящими глазами.

— Очень хороший человек. Первый, кого я встретил в Москве. Так, понимаешь, повезло: первый встречный незнакомый человек — и сразу хороший.

— Ну ты, везунчик! — снова крикнула она — так, что на нас заоглядывались с соседних столиков. Я заметила, что Лола вообще говорила очень громко, как кричала. Это манера речи еще больше роднила ее с образом списанной на берег пиратки, на которую так походила «милая старушенция», как назвал ее Васенин. Да, прямо так ей в глаза и сказал: «милая старушенция».

— Милая старушенция! Мы очень долго бродили по городу и очень, очень голодны.

— Хм, — сказала Лола.

— Мы бы даже выпили чего-нибудь, и даже не чего-нибудь, а конкретно твоего любимого ямайского рому. Если, конечно, у тебя найдется бутылочка этого янтарного напитка для старого друга, прибывшего так издалека.

— Не старого друга, а блудного сына, — проворчала Лола.

— Если ты готова ради меня зарезать упитанного тельца, то я согласен и на блудного сына. Только побыстрее.

— Щас все будет, деточка, — подмигнула ему корсарша. Я уж было подумала, что она сунет в рот два пальца и засвистит — но нет, Лола развернулась и, подбоченившись, величественно прошла через весь зал и скрылась на кухне.

— Рекомендую вам, Оля: редкое для артистических кафе обилие самых разнообразных блюд в меню! Лола сама по себе явление довольно уникальное, но самое удивительное в ней то, что она просто бог от кулинарии! Если этим словом вообще можно назвать то, что она сочиняет на кухне своего заведения. Знаете, Оля, давайте не станем открывать меню: на Лолин вкус можно целиком положиться.

— Давайте…

— Смотрите! Сегодня здесь играют джаз. Я не знал.

Действительно, на эстраде, улыбаясь в зал, устраивал инструменты небольшой ансамбль: саксофонист, гитарист, ударник. По залу прошло шевеление.

— Разве это не постоянная группа, которая здесь выступает? — спросила я шепотом.

— Здесь нет «постоянных» групп в привычном вам понимании этого слова. Я же вам говорил: это артистическое кафе. Сюда может прийти любой, спеть или сыграть. Бесплатно и все, что захочет. Собственно говоря, условия для того, чтобы попасть на эту эстраду, существует только одно: нужно очень любить музыку.

— И все?

— Для многих музыка — это все, что есть хорошего в жизни.

(«А для вас?» — захотела я спросить у почему-то погрустневшего Константина. Но не решилась. Может быть, потом…)

Тем временем с эстрады полилась чарующая мелодия. Это была музыка с классически красивой внешностью — так я бы назвала звуки, которые обволакивали всех, сидящих в этом маленьком зале! Музыка, знающая себе цену. Настоящая! Живая от первой до последней ноты. Рояль — это сердце. Виолончель — это чувства. Саксофон — это страсть. Голос — это дыхание.

— «Ощущение джаза» Дайана Ривза, — наклонившись ко мне, прошептал Васенин. — Прекрасная вещь. Это музыка, для чувствующих и думающих одновременно…

Но мне было все равно, как ЭТО называется. Я смотрела на тоненького юношу, который подошел к микрофону — без поклонов и предварительных приветствий, подошел и запел, как будто продолжал недавно начатый разговор в компании старых друзей.

Тихий напористый мужской вокал. Бесконечная наполняемость пространства голосом. Звуки не исчезали — они плыли в воздухе и как будто нависали над нами. Давая слушателям возможность почувствовать себя еще глубже, еще ярче, еще гуще, еще… и еще… Сочный голос рояля чуть перекрывался виолончелью. Мы слышали тонкость, слушали тишину коротких пауз… И голос, который звучал все сильнее. В такт ему подстраивалось даже наше дыхание.

«Вот она — красота без слащавости, без любования, без закатывания глаз, без глубоких вздохов, — подумалось мне. — Вот она — природная чувственность мужского голоса. Музыка, которая думает только о тебе. Она дает чувства, она притягивает, она ведет…»

Юный исполнитель замер у микрофона. Стихли магические саксофонные переливы. Зажурчали и заискрились в воздухе новые звуки — на этот раз пульсирующая мелодия аргентинского танго…

— Кажется, душу бы продала за то, чтобы уметь так петь! — прошептала я, как только смогла прийти в себя.

— А вы сами разве не поете? — удивился Васенин.

— Я?! Ну что вы! Самое большее, на что я способна — промурлыкать какую-нибудь модную песенку под шум воды в душе. Да и то под настроение. Даже странно, что вы спрашиваете.

— Странно не то, что я спрашиваю вас — поете ли вы, а то, что вы так уверенно отвечаете, что не способны ни на что другое, кроме как мурлыкать песенки в душе!

— Ну, знаете! Я все-таки уже не девочка. В мои годы, как правило, уже точно знаешь, на что ты способен, а на что, как говорится, извините-подвиньтесь…

— Ну, знаете! Я тоже все-таки уже не мальчик, — передразнил меня Васенин. — И тем не менее никогда не возьмусь сказать, что я на что-то не способен, пока не попробую это сделать! Причем неоднократно. Вы, Оля, человек, очень тонко чувствующий искусство. У таких людей, как вы, не может не быть творческих способностей. Надо просто стараться их раскрыть! А вам стеснительность мешает.

— Да что ж я — вот так вот встану и выйду к микрофону? И опозорюсь на всю жизнь? Да ни за что на свете!

— Не надо сразу выходить к микрофону! Хотя… если очень хочется, то почему бы и не выйти? Возможно, ваш потенциал замечательного работника, успешного предпринимателя, семьянина не реализован полностью потому, что вы робеете перед микрофоном!

— Да ну, перестаньте вы, Костя. Не хочу вас обижать, но, по-моему, вы чушь городите.

— Да?! А вы знаете, что психологи Страны Восходящего Солнца давно доказали, что самые неординарные, смелые и стратегически верные решения принимают завсегдатаи караоке-клубов? Потому что поющие люди — необыкновенные люди!

— Да, я согласна с этим! То есть с тем, что певцы люди необыкновенные. Но я-то, я-то сама какое имею к этому отношение?! Если хотите знать — ладно, я вам признаюсь… У меня нет слуха! То есть вообще, никакого! «Медведь на ухо наступил» — это про меня сказано! Меня, Костя, еще в первом классе из школьного хора за руку выводили!

— Вот так у человека формируется комплекс певческой неполноценности! А может, у вас просто отсутствие координации между слухом и голосом? Это дело поправимое. А ну, пойдемте-ка, — он вдруг резко встал и, взяв меня за руку, тоже заставил подняться. — Сейчас мы раз и навсегда узнаем, к чему вы имеете отношение, а к чему, как вы говорите, извините-подвиньтесь. Лола!

Старушенция в пиратском наряде мгновенно показалась в проеме, ведущем на кухню.

— Лола, вот этого хорошего человека надо научить петь!