Охотники за пламенем - Хафса Файзал

– Шесть Сестёр Забвения восстали из хаоса. Они обладали невообразимыми силами. При помощи магии они объединили нас, создали халифаты и справедливо правили в месте, которое нынче мы величаем Крепостью Султана. Они отдали нам свои добрые сердца и наполнили королевские минареты волшебством. Сёстры приумножили силу магии, подарив её людям и сафи. Они поставили перед нами наивысшую цель, чтобы жизнь нашу определяла естественная близость. Чтобы целитель мог исцелять, а огненное сердце – пылать.

Боль, которую ощутила Зафира при упоминании волшебства, закралась в самые глубины сердца. В памяти вспыхнул образ письма. Мысли переместились в Арз. Зафира потёрла грудь пальцами, задаваясь вопросом, что же таила её душа – огонь или воду? Способность лечить прикосновением или видеть фрагменты будущего?

– Столетиями Сёстры, поддерживая наше единство, даровали каждому халифату особые силы, необходимые для выживания других халифатов. Деменхур снабжал Аравию травами и лекарствами, которых больше нигде не встречалось; учил ценить искусство. Сарасин делился углём и полезными ископаемыми. Пелузия кормила нас всеми мыслимыми фруктами и предоставляла непревзойдённую технику, продвинувшую нас за грань воображения. Наши соседи в Зараме плавали по морям, тренировали бойцов и доставали изумительные дары солёных морских глубин. Многопочтенные сафи Альдерамина записали наше прошлое и, изучив все ошибки, помогли нам стать лучше. Чтобы расширить границы сердец, они наполнили Аравию духом творчества. Они же запретили sihr[24], тем самым защитив всех нас от дурного. И так наше великое королевство Аравия процветало.

Голос затих. Зафира невольно покачнулась.

«Небеса милостивые. Пора успокоиться».

Толпа неугомонно роптала. Не только Зафира тосковала по прежним временам и всему, что было утрачено. Не только она испытывала гордость за свершения народа. В тот день люди потеряли больше, чем просто волшебство. Их земли превратились в неукротимых зверей. Стены выросли между халифатами. Тёмный лес с каждым днём подбирался всё ближе.

– Именно единство подарило нам всё, что мы нынче имеем. Солидарность, любовь. У нас слишком много отняли, дорогие друзья. Когда Сёстры исчезли, они забрали с собой магию – то самое волшебство, благодаря которому они укоренились в каждом халифате и на которое мы так сильно полагались. Нас бросили на произвол судьбы. Минареты наши померкли. Аравия страдает. – Губы заима[25] скривились в грустной улыбке.

В эту часть истории Зафира отказывалась верить. Шесть Сестёр Забвения просто не могли незыблемо править многие годы, а затем вот так исчезнуть, оставив народ и землю на погибель. Всё это не имело смысла.

– Но, вопреки всем бедам, мы не сдаёмся, – продолжал заим. – Сегодняшняя церемония объединит не только два сердца, но и два халифата. Mabrook[26], молодые души. Пусть в жизни и после смерти сердца ваши останутся вместе.

Остальные гости повторили поздравления. Заим, кивнув напоследок, отошёл вместе со стражей.

– Неплохо для предвзятой коровы, – фыркнула Зафира.

Дин кивнул в знак согласия.

Вместо того чтобы вдохновиться речью старейшины, люди вернулись к светским беседам, будто заим прервал их на секундочку, чтобы сообщить о мятном чае, ожидающем в конце торжества.

Жители халифата давно смирились с судьбой. Смирились с бесконечным холодом и ползучей тьмой. Они больше не надеялись на лучшую жизнь. Но что останется от прежних времён, если Арз поглотит их всех?

Старейшина вышел вперёд, чтобы провести церемонию. Среди гостей воцарилась тишина. Мужчина поднял руки. В ту же секунду залепетал младенец, однако мать поспешно его усмирила.

Ясмин передала лунный камень Миску, чей взгляд не отрывался от невесты. Пальцы Дина коснулись мизинца Зафиры. Волнение, точно прилив, омыло её сердце.

Медленно растягивая слова, старейшина продолжал церемонию. Ясмин, стоя вдалеке от подруги, поймала её взгляд и многозначительно закатила глаза. Зафира, глядя в ответ, едва подавила смех.

– Как думаешь, брак всё изменит? – вдруг спросил Дин.

Зафира склонила голову.

– Что именно?

– Её. Её причудливость. Озорство. Нерушимое упорство.

Зафира тщательно подбирала слова.

– Миск любит Ясмин такой, какая она есть. Зачем ей меняться?

– Не знаю. – Дин крепче сжал её палец. – Я лишь думаю, что, привязываясь к другому человеку, ты невольно меняешься. Ради счастья любимого и ради собственного счастья ты становишься другим, даже того не осознавая.

Как Умм. Как Баба.

Церемония подходила к завершению. Солнце уже село, и на смену ему пришли фонари. В воздухе витал затхлый запах масла. Зафира склонила голову, одновременно желая и не желая знать больше.

– Но как?

Дин смотрел на неё, вот только Зафире не хотелось отвечать на его взгляд. Она понимала, что за этим последует: вопросы и просьбы, мысли и разговоры о будущем, предложения и отказы.

В то время как умилённые возгласы и песни разносились по воздуху, ответ Дина прозвучал тихим шёпотом, едва коснувшимся маленьких волосков на раковине её уха.

– Если бы я только знал…

С наступлением ночи Насир не ожидал увидеть в своих покоях зажжённые фонари и раздвинутые занавески. Ещё меньше он ожидал ощутить прохладный ветерок и найти Альтаира, развалившегося на его кровати прямо в сандалиях.

Грязный подлец.

– Что ты делаешь в моих покоях? – прорычал Насир. – Кто тебя пустил? Тебе поговорить не с кем? Или бедные души, которые ты соблазняешь, нынче закончились?

Альтаир открыл рот, но остановился, подняв палец.

– На какой вопрос ответить в первую очередь?

Он не спешил вставать. Напротив, генерал решил взбить подушки за спиной, как будто не он вторгся в чужие покои, а Насир.

Альтаир, одетый в тёмно-синий тюрбан и красновато-коричневый тауб с расшитыми золотом манжетами, заметил взгляд Насира, направленный на его наряд.

– В «Проклятом всаднике» вечеринка. Ты присоединишься ко мне?

«Ты». Ни уважения, ни этикета, ни титулов. Просто «ты».

– Я не балуюсь развратом. И уж тем более ноги моей не будет в шатре, полном пьяниц, – как можно спокойнее возразил Насир. – А теперь прочь с моей кровати.

Альтаир поднялся с драматическими жестами и тяжёлым вздохом.

– Будет весело, Насир. Тебе нужно повеселиться! Убийства тебя состарят. Сколько тебе лет, кстати говоря? Двести? Двести один?