Спящий город - Олег Таругин

Услышав последнюю фразу, майор бросил на генерала очередной многозначительный взгляд, однако сказать ничего не успел — радиоэфир подбросил новую загадку:

"…фебель…удель — капитану…ельцу… решение войти город… навстречу…новным силам…"

Щелкнув тумблером, Московенко оборвал поток непонятной информации и, уже не таясь от спецназовцев, сказал:

— Похоже, тот бронетранспортер не единственный гость из прошлого. Если я правильно понимаю, мы каким-то образом ловим сообщения, отправленные много лет назад. Вот только как это может быть?

— Я не уверен, товарищ майор… — подал голос радист. — Но существует теория возвращающихся радиоволн — якобы отправленное радиосообщение можно принять вторично даже спустя определенное количество времени. Например, в Бермудском треугольнике…

— Я тебя прошу! — отмахнулся Московенко. — Давай сейчас не будем об этом… У тебя есть что-то конкретное?

Скала кивнул и указал на переднюю панель РДС:

— Я запеленговал последнее сообщение и установил направление. Это почти там, куда мы двигались, только немного севернее.

— Прекрасно! — Майор пружинисто поднялся со ступеней. — В общем так, мужики, слушайте внимательно. Ни я, ни товарищ генерал не можем вам сейчас объяснить, что это за место и что здесь происходит. Не можем потому, что пока не знаем. Но, поверьте мне: все, с чем мы уже столкнулись и столкнемся еще, может быть очень важным. Возможно, намного более важным, чем все то, что мы знали и с чем имели дело раньше. Я никогда не был поклонником высоких слов о долге и интересах Родины, но сейчас скажу так: очень может быть, что именно здесь и сейчас будет решаться не только судьба нашей страны, но и будущее всего мира. И решаться это будет силами отряда российского военного спецназа, вами, мужики! Подъем! Боевой порядок прежний, идем по пеленгу…и действуем по обстоятельствам. — Московенко обернулся к Юрию Сергеевичу: — Я верно изложил, товарищ генерал?

— Да, Саша, — нарушая уставной порядок субординации, ответил тот, — абсолютно верно. Вперед…

Южный вход в Город. Несколько ранее

Фельдфебель Мудель, по его собственному мнению, был образцовым солдатом фюрера. Он никогда не нарушал и не оспаривал полученных приказов и всегда старался выполнять их, что называется, "от и до". Кроме того, он, как ему казалось, обладал определенной тактической смекалкой, ухитряясь, ни на шаг не отступив от полученных распоряжений, истолковывать их несколько своеобразно — что несколько раз стоило ему если не жизни, то уж по крайней мере долгожданного продвижения по службе. Так было в Польше в тридцать девятом, так было в Ливии и Тунисе в прошлом году, так произошло и сейчас…

Вход в Город обнаружил не только Зельц, но и Мудель со своей разведгруппой. Правда, случилось это почти на два часа позже — тщательно прокрутив в уме все сказанное капитаном, фельдфебель к своей радости не нашел в зельцевском приказе прямого указания возвращаться (запущенных ракет он не видел, а неожиданно ожившая на исходе первого часа пути рация выдавала какие-то неразборчивые и непонятные сообщения) — и, не испытывая по этому поводу ни малейших сомнений, продолжал движение до тех пор, пока перегретый мотор бронетранспортера не высосал из бака последние капли горючего… По счастливой для всей группы случайности это произошло в десятке метров от южных ворот Спящего Города…

Обнаружив вход, Мудель принял второе за последнее время самостоятельное решение, оказавшееся, как станет ясно несколько позже, судьбоносным и весьма трагичным для доброй половины участников экспедиции: он решил проникнуть в город и двинуться "навстречу основным силам", сократив расстояние за счет городских улиц. Сообщив о своих намерениях в забитый обрывками неразборчивых радиопередач эфир (именно это сообщение услышали, в числе прочих, отдыхающие спецназовцы, до Зельца же оно так и не дошло — соотношения времени и пространства в городе отличались, как вы, наверное, уже поняли, бо-о-ольшим своеобразием) и выпустив оговоренные приказом сигнальные ракеты, он без труда преодолел хлипкие ворота и вошел в город…

Если бы он просто повел свою группу вдоль городской стены, то, вполне вероятно, ему удалось, бы в конце концов не только выйти к цели, но и изменить сюжет всей нашей истории… Но Мудель сразу же двинулся в глубину городских кварталов, намереваясь побыстрее выйти к своим, которые, как он верно в общем-то предполагал, уже вошли в город…

Ровно через полтора часа интенсивного марша даже такой не слишком склонный к самокритике человек, каким являлся фельдфебель Мудель, вынужден был все же признать, что они окончательно заблудились… Поплутав некоторое время по узким улочкам, он совершенно случайно избрал-таки верное направление и пошел в сторону обнаруженных Зельцем северных городских ворот, оказавшись при этом — с получасовым опозданием — в тылу двигающегося туда же спецназа…

* * *

Время не было единственной в Городе эфемерной субстанцией, живущей по каким-то своим, не привычным для человеческого сознания законам. Звуковые, как, впрочем, и радиоволны, также распространялись здесь, явно нарушая известные любому современному школьнику законы акустики. Поэтому не стоит удивляться тому, что негромкий стук от упавшей на мостовую полупустой канистры (Зельц даже не стал делать замечание уронившему ее солдату), едва различимый на противоположном краю площади, прозвучал для находившихся в нескольких кварталах спецназовцев так, словно все произошло за углом соседнего здания. Группа мгновенно рассредоточилась, прижавшись к стене ближайшего дома, и замерла. Выждав несколько секунд, майор жестом отправил спецназеров Окуня и Носа на разведку, приказав остальным оставаться на месте. Боевая пара бесшумно двинулась вдоль улицы, остальные бойцы присели около стены, ощетинившись стволами готового к бою оружия… Потянулось напряженное ожидание, знакомое любому военному человеку, когда секунда тянется целую вечность, а окружающее пространство вдруг сужается до размеров прорези прицела…

Матерый — семь лет боевого стажа — спецназище Окунь появился столь неожиданно, что генералу даже показалось, будто он просто материализовался из перенасыщенного тревожным напряжением воздуха. Улыбнувшись Юрию Сергеевичу своей немного виноватой и слегка беспомощной улыбкой, — которая, похоже, вообще никогда не сходила с его губ, он присел около командира и тихонько (но не настолько, чтобы не слышал генерал) сообщил:

— Ну, командир, это полный аллее! Чистое здоровье!.[27]Там впереди, кварталах в двух отсюда, здоровенная площадь, а на ней… Жалко, вы сами не видели — самые настоящие фрицы, "мадэ ин фатерлянд — сорок два" — около роты солдат, несколько офицеров, какие-то штатские, два танка и штук пять машин. Нет, это что-то, командир, это надо таки видеть, я вам говорю! Чистое здоровье…