Охота на маршала - Андрей Кокотюха

Тогда Берия начал догадываться, что гложет Хозяина. Чтобы подтвердить догадку, сказал осторожно:

– Жуков – военный. Он не политик и никогда в эти игры не играл.

– У тебя с памятью плохо, Лаврентий? – мгновенно отреагировал Сталин. – Де Голль – генерал, а руководит французским правительством. Кто там у нас еще – Тито? Премьер Югославии. И этот американец, Эйзенхауэр – кстати, нашего Жукова большой друг, – тоже, похоже, в правительство метит. Так что сегодня армией командует, завтра, глядишь, захочет руководить государством. Или не так?

– Со стороны Жукова ничего подобного ожидать не стоит, – все так же уверенно ответил Берия.

– Значит, Сталин, по-твоему, разучился думать?

Встретив хитрый и одновременно жесткий взгляд, Лаврентий Павлович решил смолчать, ожидая дальнейшего развития темы. И оно последовало. Держа в руке пустую трубку, покачивая ею в такт движения, Сталин прошелся по кабинету, продолжил, уже не глядя на Берию, будто беседуя сам с собой:

– Разве не ты мне докладывал, Лаврентий, что народ ропщет? Война закончилась, люди выстояли, а где лучшая жизнь? Где должное уважение к героям? Они все, – рука Хозяина очертила в воздухе неправильной формы круг, – почувствовали себя победителями. Что делает человек, когда побеждает? Он считает – ему, победителю, позволено все. Мы можем допустить, чтобы всем вокруг было позволено все?

– Нет, – коротко ответил Берия.

– А как ты думаешь, что может получиться, если народ однажды станет вспоминать товарища Жукова чаще, чем товарища Сталина? Он тщеславен, наш маршал Победы. Рано или поздно до него дойдет: за ним, по одному его слову поднимется вся армия. Не отдельные воинские формирования, не определенные рода войск – за Жуковым встанут все вооруженные силы Советского Союза. А народ их поддержит. Потому что товарищ Жуков принес ему победу над фашизмом! Вернулись мы к тому, с чего начали. Да, Лаврентий?

Берия снова ответил не сразу.

– Опасения, конечно, есть, – проговорил он, прекрасно понимая: сейчас с Хозяином лучше не спорить. – Тем более народ и правда разболтался, пока мы воевали.

И вновь промолчал: ослабить гайки, закрученные с его, Лаврентия Павловича, помощью, перед самой войной распорядился именно Сталин. Который в полной мере отдавал себе отчет: поражения первых месяцев войны и стремительный прорыв немцев через Украину на подступы к Москве объясняются, среди прочего, тихой ненавистью к власти. Это потом, когда люди в полной мере осознали, что немцы оказались, мягко говоря, ничем не лучше, началось организованное сопротивление. Потому – да, законы военного времени были суровы, только именно эта строгость, по логике парадокса, позволила людям вести себя свободнее. Ведь все сражались за Родину, каждый человек был на вес золота, волей-неволей с населением приходилось считаться.

Теперь же даже тем немногим вольностям, которые успел вкусить народ-победитель, должен прийти конец.

И здесь Берия в принципе готов был согласиться с Хозяином. Если победителей возвращать в то же стойло, откуда они вышли, вчерашние бойцы с командирами, которых массово демобилизовали, а тем более действующая армия, могут проявить недовольство. Вот тогда на первый план может выдвинуться фигура маршала Жукова.

…Они в тот день еще о многом говорили. Когда Берия попрощался, Сталин, словно его осенило только в тот момент, напомнил, как полтораста лет назад началось восстание тех, кого в истории называют декабристами. С одной стороны, сказал Хозяин, это была вроде как прогрессивная часть дворянства. Выступили против царского самодержавия, так же, как много позже они, большевики. Но ведь с другой-то – вышли против императора военные. Они самого Наполеона победили, по Европам прошлись, тоже вольницу почуяли: вот они какие, победители. Только в тот раз на простой народ военные не опирались, даже не думали о нем. Теперь время иное, да и народ другой: только недавно оружие держал, у многих оно даже на руках осталось, и вообще, вооружить страну именно Жукову вполне по силам…

Тогда, возвращаясь в Москву, Берия уже понимал, для чего Сталину понадобился подобный разговор именно с ним. Осталось найти решение. А вот этого Лаврентию Павловичу как раз и не поручили открыто. Хозяину очень нравилось озвучить некие мнения, либо же – что чаще случалось – опасения как бы невзначай. И сразу после этого услышать не просто хор, соглашающийся с прозорливостью вождя, но также главное – конкретные предложения по поводу того, как нужно действовать в том или ином случае.

Выходило – товарищ Сталин лишь наводил на мысль. Зарождал сомнения. Ну а все остальные только выполняли сталинские рекомендации.

Конечно же, неся за происходящее личную ответственность. Тогда как Сталин оставлял за собой абсолютное право либо возвышать старательных исполнителей его воли, либо – карать, если нужно было сыграть строгого, но справедливого правителя, которому в определенный момент перестала нравиться политическая недальновидность – если не глупость – соратника.

Лаврентий Берия справедливо относил себя к той немногочисленной категории входящих в ближний круг Сталина, на которых не распространялись риски сперва возвыситься, поддержав инициативу Хозяина, а после впасть в немилость. Теоретически от смены окружения никто не застрахован. Да взять хотя бы опыт предшественников Лаврентия Павловича: плохо закончили как Ягода, так и Ежов[17]. Не говоря уже о руководителях ведомства меньшего масштаба. Хоть взять, для примера, того же Балицкого…[18]

Но именно себя Берия с полной уверенностью относил к категории неприкасаемых: успел доказать, что нужен Хозяину на своем месте как никто другой.

Особенно теперь, после войны, когда нужно не только продолжать успешно налаженную лично Лаврентием Павловичем работу по проектам создания нового для страны вооружения[19], но и разгребать грязь, хлынувшую потоком уже после войны.

Потому сейчас он приехал в Кунцево, держась уверенно, чувствуя себя во всеоружии и подготовив для Хозяина четкий, наиболее приемлемый в создавшемся положении способ решения так беспокоившей того «проблемы Жукова». И тем не менее не форсировал, дожидался вопроса. Вместо этого Сталин сказал, вынув изо рта обгрызенный мундштук: