Святое русское воинство - Федор Ушаков

Турки старались на баркасах спастись на берег, но многие из них были перестреляны или потоплены; взято же в плен 80 турок, 14 турчанок, 51 грек, 3 армянина, 14 невольников-черкес[35], везенных в Константинополь для продажи, 27 взрослых черкесских девушек и 12 наших солдат разных полков, бывших в плену и везенных для продажи: всего 201 человек. Взятые суда нагружены были пшеницей, и так как два из них оказались неблагонадежны к плаванию, то адмирал приказал пшеницу сгрузить на эскадру, а суда подвести к городу и сжечь «перед глазами всех жителей, собравшихся на стенах в величайшем ужасе от столь нечаянного поражения».

24-го числа эскадра оставила Синопскую бухту и следовала вдоль берега к Самсуну, истребив на этом пути два небольших турецкие судна. 25-го числа крейсерские суда получили приказание войти в самую средину Самсунской бухты, и произвели там жестокую пальбу; эскадра последовала за ними, но адмирал, не найдя ни одного военного судна и довольствуясь распространением страха в городе и его окрестности, оставался на рейде не более, сколько надобно было для подробного осмотра местности и снятия плана крепости, после чего, пользуясь крепким восточным ветром, направил путь свой к Анапе, где находились линейный неприятельский корабль и фрегат, о чем узнал он от пленных.

Однако, задерживаемый вскоре наступившими маловетриями и туманами, Ушаков только 29 мая мог подойти на вид анапских берегов.

За восемь недель до прибытия эскадры к Анапе отошел от нее генерал Бибиков, главнокомандующий на Кавказе, после безуспешной осады. Восьмитысячный его корпус, назначенный для покорения крепости, должен был сделать самый утомительный переход через горы при февральских непогодах и холоде; значительные потери людей и недостаток фашин и других принадлежностей для штурмования заставили Бибикова снять осаду, и он возвратился за Кубань, едва имея три тысячи человек в отряде.

Увидев русскую эскадру, турки ожидали нового нападения и увеличили средства своей защиты. На рейде стояли: линейный корабль, фрегат, две вооруженные шантии и пять купеческих судов, но все они подтянулись на мелководье, под самые стены крепости, причем корабль и фрегат для облегчения себя свезли на берег груз и часть орудий, из которых устроены были сильные береговые батареи, защищавшие с обеих сторон вход на рейд; самые же суда на шпрингах обратились бортами ко входу.

29 мая эскадра, имея тихий ветер и противное течение, вынуждена была лечь на якорь в 9 часов вечера, не в дальнем расстоянии от Анапской бухты; на другой день, по прочищении густого тумана, продолжавшегося до 10 часов утра, суда наши снова старались приблизиться к неприятелю при тихом NNO ветре, но к 7 часам вечера опять вынуждены были бросить якорь, ничего почти не выиграв вперед. 31-го числа около первого часу пополудни ветер задул от NWtN тихий и изменчивый; эскадра не замедлила, однако, воспользоваться им и лавировала до 6 часов вечера; флагманский корабль более прочих успел приблизиться к крепости, и в ответ на ядро, пущенное по нему, сделал пробный выстрел бомбой, что послужило поводом к открытию жестокой пальбы по эскадре, со всех неприятельских судов и укреплений, но ядра их не достигали до нас.

В это самое время турецкие корабль и фрегат спешили еще более подвинуться под самые стены крепости. Видя безуспешность лавирования, адмирал приказал эскадре, в 8 часу вечера, бросить якорь на глубине 9 саженей и послать гребные суда для промера. Неприятельский кирлангич старался выстрелами своими не допустить их до этого, но вынужден был удалиться; сделанный же промер удостоверил, что мелководье простиралось на большее расстояние от анапского берега в море.

Затрудняемая таким образом местностью, маловетриями и течениями, эскадра начала тянуться завозами и к полуночи придвинулась на возможно близкое расстояние к крепости и судам, открыв по ним сильную пальбу ядрами, бомбами и брандскугелями и продолжая ее до рассвета 1 июня, после чего оттянулась далее, на прежнее место.

Турецкие батареи отвечали с большой живостью, но не делали вреда; корабль же их и фрегат, для укрытия себя в темноте, вовсе не палили. Брандскугели и бомбы, бросаемые с судов наших, разрываясь на батареях, делали большее опустошение, и пожары, показавшиеся в нескольких местах, доказывали, что ночное нападение это произведено было не без успеха; смятение и тревога в городе были общие и повсеместные. Не видя, однако, возможности нанести неприятельским судам решительного поражения, потому что «к истреблению оных недоставало одного или двух бомбардирских судов, брандеров и надобились также два или три гребные судна с большими пушками», адмирал вынужден был 1 июня оставить Анапский рейд и, согласно с данным ему повелением, 5-го числа благополучно возвратился в Севастополь для соединения с остальной частью флота, находившейся в готовности.

Итак, в продолжение этого трехнедельного плавания, эскадра «обошла всю восточную сторону Анатолии и берега абхазские, от Синопа до Анапы, господствуя сильной рукою при оных», распространила страх и смятение между всеми прибрежными жителями, доставила в Севастополь восемь транспортных судов с пшеницей и сожгла или затопила двенадцать.

Известие об этом нападении заставило турецкий флот поспешить с выходом в море. Потемкин приказал Ушакову немедленно идти навстречу неприятелю: «Возложите твердое упование на Бога, – писал он, – и при случае сразитесь с неприятелем; старайтесь скорее кончить ваше плавание и прийти на показанное место, где я вас осмотрю и усилю судами. Христос с вами! Я молю Его благость, да ниспошлет на вас милость и увенчает успехами». Через несколько дней он опять писал Ушакову: «Молитесь Богу! Он нам поможет; положитесь на Него; ободрите команду и произведите в ней желание к сражению. Милость Божия с вами!»

Ушаков на корабле «Рождество Христово» вышел из Севастополя 2 июля, с флотом из десяти кораблей (пять больших и пять малых), шести фрегатов, одного бомбардирского судна, одного репетичного, 13 крейсерских и двух брандеров; всего 33 судна. Имея все причины ожидать появления турецкого флота со стороны Анапы, он пошел к Еникальскому проливу и расположился на якоре у мыса Таклы, чтобы заградить Азовское море и сопредельные берега Крыма. Предположение это сбылось, и 8 июля, в половине девятого часа поутру, при мрачной погоде и брамсельном ветре от OZO, показался неприятель, идущий под всеми парусами от Анапского берега прямо к русскому флоту.

Он имел десять линейных кораблей (в том числе четыре флагманских и четыре «отменной величины»), восемь фрегатов и 36 разных судов, как то: бомбардирских кораблей, шебек, бригантин, шайтанов, лансонов и кирлангичей, под начальством капудан-паши Гуссейна. Флот наш немедленно снялся с якоря и, построившись в линию баталии левого галса, лег на румб ZOtZ, при ветре, сделавшемся от ОNO. Суда его находились в следующем порядке:

2) Корабль 66-пушечный «Мария Магдалина», бригадир-капитан Голенкин.