Чучело от первого брака - Дарья Донцова

– Вы же ее забрали.

– Кто? Я? – растерялся отец.

– Да, – подтвердил доктор, – правда, я не общался с вами, старшая медсестра сообщила, что отец девочки с побоями написал заявление о переводе ее в другую клинику. Я никогда не отговариваю тех, кто принял подобное решение, подписал бумагу. Пострадавшая ушла.

– С кем? – ахнул Шоколадкин.

– С отцом, – повторил доктор.

– Это я, – закричал Шоколадкин, – но я дочку не забирал!

Поднялась суматоха, стали расспрашивать старшую медсестру, узнали, что ее вызвали в вестибюль по звонку из справочной. Там находился человек с паспортом на имя Шоколадкина. Он настрочил заявление, забрал дочь, и все.

– Вы сами видели его паспорт? – обомлел отец девочки.

– Да, – подтвердила медсестра, – приятный такой мужчина, с бородой. Он сразу предупредил:

– На снимке я без бороды.

Айседора развела руками.

– Шоколадкин решил, что его дочь выкрал Владимир, примчался к Паниным и устроил погром. Конец истории. Больше мне сообщить вам нечего. Я вскоре покинула дом сестры, если честно, она вела себя так, что я вынуждена была уйти. Некоторое время не звонила ей. О смерти Николая Михайловича узнала случайно. Решила, что надо первой сделать шаг к примирению, и подходящий повод нашелся. Позвонила Нике, чтобы поздравить ее с днем рождения, трубку взял мужчина. Голос был незнакомый, но я спросила:

– Дядя Коля, это вы?

В ответ раздалось:

– Нет, он умер. А кто спрашивает Панина?

Узнав, что на проводе сестра Вероники, незнакомец передал ей трубку. Я сказала Нике:

– Очень жаль, что дядя Коля скончался.

– Да, ужасно, – отозвалась вдова, но в ее голосе не слышалось горя.

Я ее поздравила, рассказала, как у меня дела, сообщила свой телефон и поинтересовалась:

– Как Володя?

– Пропал, – ответила Вероника, – как ушел тогда из дома, так и не вернулся.

Я удивилась, хотела продолжить разговор, но Ника поблагодарила меня за поздравление, буркнула:

– Заезжай как-нибудь, – и отсоединилась.

А потом она умерла. Мне позвонил мужчина, назвался Петром и сообщил о несчастье. Естественно, я поехала на кладбище. Ужасное зрелище! У могилы стояли мужчина и женщина с младенцем. Выяснилось, что это Петр Ильич, муж Вероники, они и года вместе не прожили. Та, что держала малышку, – ближайшая подруга Ники. Но я ее прежде никогда не видела. Девочка – ребенок Петра и Ники, сестра скончалась в родах. Я растерялась от этих сведений, спросила:

– А где Вова?

Пара переглянулась, Петр удивился:

– Кто?

Я пояснила:

– Володя. Сын Вероники и Николая Михайловича.

Муж и подруга Ники смотрели на меня такими глазами, что мне сразу стало ясно: они ничего о парне не знают. Вот и вся история. С Петром я больше не общалась, с подругой сестры тоже. Уж поверьте, я сразу поняла: ни Петру, ни Амалии ничего не известно. Все произошло до того, как Алексеев женился на моей несчастной сестре. На могилу Ники я хожу в ее день рождения, цветы ставлю. Там всегда чистенько убрано, но памятник самый простой, недорогой. Никаких эпитафий, просто даты жизни и смерти, фамилия, имя, отчество.

– Вы подавали на наследство? – осведомился Борис.

– На какое? – удивилась Айседора.

– Вы сестра умершей, – пояснил батлер, – имеете право на часть ее имущества.

Гостья махнула рукой.

– Нет. Мы с Вероникой родня только по паспорту. Да, я жила некоторое время у нее дома, но лишь потому, что меня пожалел Николай Михайлович. Вот он был необыкновенный человек, очень добрый. Требовать себе часть квартиры Ники или ее денег? Фу! Ладно, открою вам тайну. Дядя Коля купил мне кооперативную добротную двушку. В советские годы провернуть это было крайне сложно, но, похоже, у моего зятя были обширные связи. Он просил никому не говорить, что я получила жилье от него в подарок. Особенно любопытным велел объяснять: «Работала за границей, апартаменты приобрела за чеки». Те, кто платил Советскому государству валютой, могли купить квартиру в любом кооперативе. И в метраже не ограничивали. Конечно, я молчала, даже Веронике не проболталась, догадалась, что у дяди Коли были «левые» заработки, о которых даже супруга не подозревала…

Когда гостья ушла, я выпил чаю, принял душ, поиграл с Демьянкой и собрался лечь. Но тут в спальню постучал Боря:

– Иван Павлович, вы спите?

Собака, которая уже задремала на моей кровати, недовольно заворчала.

– Входите, – разрешил я.

Батлер приоткрыл дверь.

– Я узнал кое-что о Шоколадкиных.

Я встал с кресла.

– Пойдемте в кабинет. Уж простите, я буду в шлафроке. Не хочется натягивать брюки и рубашку.

– Ваш халат роскошен, – рассмеялся Боря, когда мы вошли в комнату, – смахивает на царское одеяние. Жаль, мантии нет.

Я сел за стол, Борис устроился напротив и начал:

– Айседора не ошиблась. Георгий Петрович Шоколадкин инженер, работал в нефтяной промышленности. По советским меркам получал огромные деньги. Жена Эвелина Семеновна, дочь Анастасия, сын Егор – вот и вся его семья. Родственников, которые могли бы им помочь, у них не было. Шоколадкины жили в коммуналке, а потом постепенно поднимались по ступеням благополучия: однокомнатная, двухкомнатная, потом аж четырехкомнатная квартира, дача, машина. Эвелина никогда не работала. Егор родителям проблем не доставлял. Вероятно, трудности были, но они решались дома, за его стены не выплескивались. Паренек окончил школу, поступил в институт, стал нефтяником, как отец. Он давно живет в Норвегии, работает на платформе, женился на местной девушке. У Егора трое детей, собственный дом, стабильное финансовое положение и гражданство Норвегии. Георгий Петрович умер. Эвелина Семеновна скончалась раньше мужа. Анастасия – проблемный ребенок, первый привод в милицию у нее был в семь лет. Девочка закопала живьем кошку соседки по даче. Хозяйка заметила отсутствие любимицы, вышла на улицу, спросила у Насти, не видела ли она кошечку, та ответила: «Нет». И тут земля у ее ног зашевелилась. Кошка не погибла, но соседка отнесла заявление в отделение. Эвелину с дочкой вызвали туда для беседы. И понеслось! На Настю жаловались соседи по дому: подожгла кнопки лифта, бросила в мусорный бак горящую тряпку, вырвала в палисаднике кусты, которые жители посадили во время субботника для украшения территории…

– Активная девочка, – заметил я.

– Потом шалости переросли в жестокость, – продолжал Боря. – Она убивала как бродячих, так и домашних животных, дралась. Затем у нее появились любовники. Анастасии было тринадцать, кавалерам ненамного больше. Пьянки-гулянки, хулиганство. По такой девочке плакала спецшкола для несовершеннолетних нарушителей. Но в детской комнате милиции с ней только беседы проводили.