Белый туман - Жаклин Рединг

Гэбриел был плохо подготовлен к тому, чтобы взвалить на себя неблагодарную роль главы клана Макфи. В отличие от Малкольма он не привык скрывать свои переживания за непроницаемой стеной холодного равнодушия, подавляя в корне любое человеческое чувство, любую привязанность. И потому-то совершил роковой промах, позволив себе полюбить Джорджиану и попытавшись ей помочь, что в конечном итоге привело ее к гибели. Случившееся не только укрепило окружающих во мнении, будто Макфи собственноручно убивали своих родных, но и лишний раз показало Гэбриелу, что он должен сделать все от него зависящее, чтобы его дочь не постигла та же участь.

За три последних года, прошедших после смерти Джорджианы, Гэбриел старался проводить в обществе дочери не более нескольких минут за раз, да и то лишь по особым случаям. Правда, он позаботился о том, чтобы ей был обеспечен должный уход, поручив горстке слуг, в чьей надежности и преданности роду Макфи он не сомневался, следить за тем, чтобы девочка была одета, накормлена и ни в чем не нуждалась. Однако подпустить ее к себе ближе он не смел. Говорить с ней, выказывать ей свою привязанность, вообще обращать на нее внимание означало бы подвергнуть жизнь Джулианы огромному риску, а он уже однажды совершил подобную ошибку и больше повторять ее не собирался. Иными словами, Гэбриел делал все, что было в его силах, лишь бы не полюбить ненароком собственную дочь.

Если бы он мог хотя бы такой ценой спасти ей жизнь!

Элинор медленно открыла глаза навстречу свету занимавшейся зари… и неожиданно увидела перед собой Джулиану, стоявшую у самого края кровати. Волосы девочки были по-прежнему аккуратно убраны под ночной чепчик с оборками, и она смотрела на нее в каменном молчании. Судя по окну за ее спиной, час был еще ранний, поскольку солнце едва начало подниматься на утреннем небосклоне. Элинор недоумевала, что могло ее разбудить. Она не почувствовала, как Джулиана поднялась с постели. Однако что-то должно было нарушить ее сон. И тогда она вспомнила глухой звук, словно рядом с кроватью топнули ногой.

– В чем дело, Джулиана? - спросила она, усаживаясь на постели. Шея у нее ныла из-за неудобной позы, в которой ей пришлось провести всю ночь, расположившись на самом краю перины рядом с девочкой. - Что произошло?

Джулиана не ответила. Она проследовала через комнату к двери, после чего с тем же непроницаемым выражением лица тихо открыла ее и встала рядом, ожидая, когда Элинор уйдет.

Элинор спрашивала себя, не была ли Джулиана разгневана на нее за то, что утром неожиданно обнаружила в материнской спальне постороннего человека. Возможно, она сочла это вторжением в ее святая святых, посягательством на узы, связывавшие дочь с матерью. Элинор не приняла это в расчет, когда решила остаться на ночь с Джулианой. Единственной ее мыслью было не спускать с девочки глаз, чтобы та не отправилась снова бродить по замку в кромешной темноте.

Решив, что ей лучше пойти навстречу желаниям ребенка, Элинор поднялась с постели и направилась к выходу. Она не успела переодеться в ночную рубашку после того, как обнаружила исчезновение Джулианы, и потому на ней до сих пор было все то же светло-голубое муслиновое платье, теперь уже безнадежно помятое, в котором она присутствовала вчера за ужином. Шпильки вывалились, и волосы растрепались. Ванна и чистая одежда перед завтраком придутся как нельзя кстати.

Элинор уже собиралась выйти в коридор, как вдруг заметила, что Джулиана не последовала за ней. Обернувшись, она увидела, что девочка вернулась к кровати и принялась приводить ее в порядок - разгладила складки на покрывале, оправила подушки. Спустя считанные секунды в спальне не осталось никаких признаков того, что кто-то провел здесь ночь.

Судя по той легкости, с которой Джулиана исполняла этот явно ставший для нее привычным ритуал, ей случалось проделывать это не один раз. Давно ли у Джулианы вошло в привычку приходить спать сюда, в бывшую комнату матери? Сразу после смерти леди Данвин? И знал ли кто-нибудь еще в замке об ее ночных визитах?

Едва закончив убирать постель, Джулиана схватила свою куклу, оставленную на кресле рядом с кроватью, и бесшумно покинула комнату, прикрыв дверь. Следуя за ней по темному коридору, Элинор пришла к выводу, что Майри не лгала.

За стеной молчания, которой окружила себя Джулиана, скрывалась какая-то тайна.

* * *

Дождь, который лил беспрестанно всю вторую половину вчерашнего дня, не прекратился и на следующее утро, перейдя в туманную мелкую изморось. Погода на островах была значительно холоднее, чем на Большой земле, главным образом из-за пронизывающего морского ветра, дувшего со стороны западного залива с таким постоянством, что оголенные деревья вдоль побережья оказались навсегда согнутыми в восточном направлении.

Не желая никого заставлять таскать ведра с водой в ее спальню на верхнем этаже, Элинор вместо этого наскоро вымылась в деревянной бадье, стоявшей в одной из смежных с кухней комнатушек, воду для которой нагрела над очагом Майри. Дрожь, которая пробрала ее, едва она вылезла из теплой воды и ступила на холодный каменный пол, помогла ей стряхнуть последние остатки усталости. Элинор очень быстро убедилась в том, что модные тонкие шелка и яркие муслиновые наряды, составлявшие весь ее гардероб, совершенно не годились для сурового климата острова. Даже сейчас, пока она пыталась застегнуть бесчисленные крохотные пуговицы, украшавшие перед ее повседневного платья из сиреневого муслина, девушка чувствовала покалывание в пальцах. Хорошо еще, что у этого платья имелись рукава, длинные и узкие, доходившие ей до запястий. Так или иначе, ей придется позаботиться о том, чтобы обзавестись более плотной одеждой из шерсти, в которую обычно одевались местные жители. А до тех пор Майри одолжила ей пару толстых шерстяных чулок и плотную вязаную шаль в клетку, чтобы согреться.

Покончив с завтраком, который состоял из чая, лепешек, свежих сливок и овсяной каши, приготовленной Майри, Элинор и Джулиана удалились наверх в детскую, поближе к пылающему камину, над которым она специально держала весь день кипяший на медленном огне чайник, чтобы им было теплее. Элинор передала через Фергуса просьбу к его светлости зайти к ним, чтобы обсудить распорядок занятий Джулианы, однако прошло уже несколько часов, а лорд Данвин, похоже, не собирался к ним присоединяться.

Большую часть утра Элинор провела, разбирая многочисленные книги, карты и прочие мелочи, обнаруженные ею в классной комнате. Отыскав в ящике письменного стола кусочек пергамента, она быстро нацарапала для себя кое-какие заметки, а Джулиана тем временем просто сидела, как и накануне, у окна, наблюдая за тем, как дождь перемещался в сторону моря и первые робкие лучи солнца пробивались сквозь кучевые осенние облака.

Если не считать того единственного случая утром, когда она топнула ножкой, Джулиана не предпринимала больше никаких попыток общения со своей гувернанткой, храня за завтраком полное молчание, пока Майри непринужденно беседовала с Элинор. Девушка еще раньше достала с полки сборник детских сказок, надеясь таким образом хоть немного узнать о пристрастиях и предубеждениях Джулианы, однако девочка почти не обратила на книгу внимания, и та так и осталась лежать нетронутой на столе в классной комнате.