Сильнейший ученик. Том 4 - Андрей Сергеевич Ткачев

Пекарь, кузнец, обычный крестьянин, что пахал землю с помощью каких-то примитивных граблей.

Воин, орудующий сразу двумя мечами на манер мельницы. Я даже удивился, как у меня кисти не отвалились — с такой бешеной скоростью крутить их в своих руках.

Лучник, щитовик, копейщик, конный рыцарь. Все были в моментах битв, и это проносилось быстрее всего из увиденного.

Глава какой-то общины, богатый торговец, помещик. А вот эти и подобные им почему-то были подольше. Наверное, из-за того, что они участвовали в диалогах с другими людьми. Практически каждый раз они говорили на новом языке, но так как я находился «в теле наблюдателя», то и понимал как свою речь, так и остальных.

Жаль только, что при следующем переходе я уже не понимал, что происходило в тех сценах.

И так меня бросало от сцены к сцене, причём периодически я даже возвращался в те, что были до этого. Вот только порой в них менялись действующие лица, и я уже мог смотреть на происходящие события с другого ракурса.

Всё это завораживало своей непредсказуемостью и тем уровнем погружения в происходящее, что я испытывал в такие моменты.

Вновь смена происходящего. И теперь всё чаще мне предстоят более боевые события. Хорошо ещё, что они перемешиваются с периодами учёбы, где у меня находились всё новые и новые учителя, которые наставляли того, в чьём теле я оказывался.

Но опять эти промежутки были слишком короткими, чтобы уловить суть всех движений, даже несмотря на то, что подобные события повторялись.

А дальше и вовсе начался целый калейдоскоп коротких сцен, так что у меня просто зарябило перед глазами от обилия событий.

Разговоры, сражения, ранения, смерть и снова разговоры. В конечном итоге даже таким снам приходит конец, и я, спустя какое-то время, наконец-то погрузился в сон без сновидений.

Глава 10

Утром я чувствовал себя полностью разбитым, как будто и вовсе не отдыхал. А уж мигрень настолько резко взялась за меня, стоило мне только приподняться в кровати, что идти куда-то резко перехотелось.

Пережидать приступ боли пришлось несколько секунд, пока он не дошёл приемлемого уровня. Тут хотя бы ориентироваться смог по сторонам, да и мутило теперь меньше.

Что это вообще за ерунда?

На улице стало чуть полегче. Ещё морозный воздух, несмотря на приближение весны, взбодрил меня. И пусть голову по-прежнему простреливало от боли, но жить с таким уже было можно.

— Ученик, ты вчера пил, что ли? — попался мне на пути мастер Беккер. — И без меня? Запомни, что распитие одному может закончиться…

— Мастер, можете говорить чуть потише? — попросил я. — Голова и так раскалывается.

— Это ты сейчас на каком языке сказал? — удивлённо посмотрел на меня мужчина.

— Простите, возможно, с утра я ещё плохо соображаю. Да и эти головные боли, — повинился я сразу, чтобы меня не утащили на какую-нибудь тренировку.

— Не нравится мне, как ты выглядишь, — нахмурился мастер Беккер. — Пошли-ка к Хоронару. Он лучше знает, что с тобой делать.

Спорить с ним я, разумеется, не стал и пошёл вслед за мужчиной, оказавшись довольно быстро, хотя, возможно, я просто не запомнил дорогу из-за мигрени, в лечебнице додзё. Здесь меня усадили в очень удобное кресло. Главным же его удобством стало то, что я мог положить голову на специальный подголовник, что обычно снимало усталость. Вот только в этот раз явно всё было куда серьёзней.

Более того, головная боль вернулась с прежней силой и настолько поглотила меня, что я даже перестал следить за обстановкой вокруг. Наставники что-то говорили мне, но едва ли я их слышал и вообще сомневаюсь, что мог отвечать что-то связное хоть и пытался.

В себя мне помогли прийти иглы, которые вставил мастер Райлин. Именно они, расположенные в нужных точках моего организма, сбросили это напряжённое состояние, и я наконец-то смог выдохнуть.

— Как себя чувствуешь, Адриан? — участливо спросил наставник, внимательно смотря на меня.

— Уже значительно лучше, спасибо, — благодарно улыбнулся я. Кто же знал, что может быть так хорошо, когда тебя не мучает головная боль.

— Если ты не против, мы кое-что проверим? — спросил у меня мастер Хоронар, который обнаружился рядом со мной, но с другой стороны кровати.

— Хорошо, — слегка заторможенно ответил я.

В данный момент я больше наслаждался ощущениями отсутствия раскалывающих голову болей, чем действительно прислушивался к словам своих наставников.

Дальше последовали вопросы, на которые я должен был отвечать. Причём вопросы очень странные и часто повторяющиеся. Странность же их была в том, что меня спрашивали о таких простых вещах, будто какого-то младшеклассника, на манер — какого цвета небо. И всё в таком духе. Но приходилось отвечать на подобное и не слишком сильно этому удивляться.

Да и голова пусть и не болела, но я ощущал себя словно в тумане, поэтому и несильно удивлялся тому, что происходил какой-то странный допрос. В какой-то момент я, видимо, уснул и проснулся уже, когда все иглы с моего тела убрали.

Тело наконец-то чувствовало себя отдохнувшим, да и головные боли больше не мучили. Всё-таки есть определённые плюсы в том, что твои наставники, в том числе являются целителями, которые могут помочь даже в столь странных случаях.

— Ну, как себя чувствуешь, ученик? — спросил у меня мастер Хоронар, не отрываясь от листка бумаги, на котором он делал какие-то пометки.

— Почти в норме, — прислушиваясь к самому себе, ответил я. — Что это было, мастер?

— А вот это хороший вопрос, — кивнул мужчина. — Сколько языков ты знаешь, Адриан?

— Кроме имперского? — удивлённо посмотрел я на него. — Лишь пару фраз из Талавийского. У нас не слишком богатый выбор на изучение других языков.

Да и зачем вообще изучать другие языки, когда весь мир говорит на всеобщем имперском. Пусть на нашей планете и нет единого государства, но империя, в которой я живу, является одним из сильнейших государств. Когда-то она охватывала большую часть планеты, но теперь занимала куда меньшую площадь. И всё же у этого были свои последствия, и большая часть народов мира прекрасно знала имперский.

Были, конечно, отдельные народы, которые ещё ратовали за сохранение своего традиционного языка и никто не мешал им его изучать и совершенствовать, но для всех деловых отношений требовался исключительно имперский. Из-за всего этого не понять меня могли, наверное, только в