Навия. Западня - Елена Булганова

Я без спешки разделась, в ванной умылась и прополоскала рот, удаляя запахи китайской кухни, потом сделала в меру страдающее лицо и в таком виде возникла на нашей кухне.

Мать в момент моего появления сгружала ингредиенты в бокастую суповую кастрюлю – готовила харчо. На ней был домашний халат, сверху – фартук, но из-под них выглядывала зауженная юбка светло-голубого шанелевского платья, в больницу она уж точно не в нем ходила. Неужели к Кимам в гости собралась? Ой, только не это! А куда еще?

– Привет, мам, – пробормотала я, мысленно сдаваясь и готовясь к худшему.

– Привет-привет. – Мать отвечала, не оглянувшись. – А я все жду, когда тебе надоест прятаться в прихожей. И почему мы не в школе?

Всегда знала, что у нее глаза на затылке и слух как у орла!

– Голова очень болит. Классная отпустила, сейчас же все боятся эпидемии гриппа, – бодро соврала я. – В Питере уже школы закрывают, – добавила, удачно вспомнив, почему Сашка не поехал на олимпиаду.

– Но, понятное дело, грипп тут не при делах, – парировала родительница. – Во сколько вчера расстались с Линой?

Бросило в жар, запершило в горле, мне едва удалось выдавить:

– Н-не очень поздно. Не помню точно. Но уже темно было, конечно.

– Нормальная еда почти не тронута, зато холодильник забит корейской смертью желудку, – сердито резюмировала мать.

Вот же я дура, все прибрала, а очистить холодильник забыла! Тогда бы, может, и разговора про Кимку не возникло, не пришлось бы сейчас врать и дергаться. Самым мучительным было то, что мама мне вроде как верила, не доискивалась, не уточняла время ухода подруги. Была уверена, что сдержу слово, и это неожиданно оказалось едва ли не худшим из случившегося. Если не считать, что я до сих пор не в курсе, что с Кимкой.

– Мам, ты как вообще? – поспешила я сменить тему. – Тяжелые были процедуры?

– Да все нормально, – скороговоркой откликнулась мать, таким голосом она говорила, когда не хотела на какой-то теме задерживаться. – Тяжело было лежать под капельницей почти пять часов подряд, а так пока никаких неприятных последствий.

– А я не поняла, ты что, собираешься куда-то? Разве у тебя не постельный режим?

Я обличающе потыкала пальцем в торчащий край юбки.

– С какой стати? – почти возмутилась мать. – Наоборот, врачами велено всячески расхаживаться, двигаться, пока есть возможность!

– А куда ты собираешься двигаться в этом платье, по парку гулять, что ли?

Мать опустила глаза, словно сама малость удивилась, откуда вдруг на ней этот наряд. Макияж, кстати, у нее тоже был совсем свеженький. И поярче, чем она обычно впопыхах красилась на работу. Мать задумчиво перевела взгляд на часы над кухонным столом. И сказала:

– Давай-ка, Богданка, мы с тобой чайку попьем, а потом я тебе таблетку дам от головы, чтобы не глотать химию на пустой желудок.

– Не хочется, мам! – Я едва не сболтнула, что желудок у меня очень даже не пустой, но вовремя прикусила язык.

– Ну тогда просто присядь, – посоветовала мать.

– Ой, что такое? – перепугалась я и немедленно шмякнулась на табурет, потому что у меня аж ноги затряслись противной мелкой дрожью от ее тона.

А коварная моя родительница, особо не торопясь, зачерпнула столовой ложкой суп, подула, попробовала. Уменьшила огонь и накрыла кастрюлю крышкой и только после этого села на стул напротив меня, на самый краешек, чтобы не мять юбку. И сказала:

– Так, Данка, только без паники. Соблюдай спокойствие. Я через два часа выхожу замуж.

– Что-о?!

Я чуть на пол не сверзилась, так это неожиданно прозвучало. Не то чтобы я была такой уж противницей материнского брака, понятное дело, я хочу ей счастья. Просто за все годы, что мы живем с ней вдвоем, никогда и темы такой не возникало. И вдруг так молниеносно… и разве не должна она была прежде обсудить это со мной?

– Спокойно, дочка, это чисто деловой момент, – усмехнувшись уголками губ, продолжала мать. – У нас с тобой сейчас не самое простое время – я имею в виду свою болячку. Конечно, я с этим справлюсь, но кое-какие меры для своего же спокойствия решила принять. Кстати, имей в виду, что в моем положении покой – едва ли не главное условие выздоровления, – ввернула она ловко. И продолжила: – У меня на работе есть хороший знакомый, можно сказать, друг. Отличный человек, правда, какой-то невезучий, одинокий. Зато очень надежный. Я сама попросила его о помощи, и он мне не отказал. Этот брак нужен на самый непредвиденный поворот событий, чтобы у тебя в любом случае остался опекун.

– Но у меня вроде есть отец, – пробормотала я.

– Да неужели? – Ироническая улыбка маме очень шла. – Это с которым ты в последний раз говорила по телефону, когда училась в первом классе? И ты готова, если что, переехать к нему, где бы он там сейчас ни проживал?

– Если что? – У меня онемели губы и кончик языка.

– Сама знаешь, не младенец, – отмахнулась мать. – Давай-ка по делу и без лишних эмоций. Так что?

Отца своего я даже не помню, когда видела в последний раз. Иногда он звонил, мать передавала от него приветы, но лет с семи я категорически отказывалась подходить к телефону и позднее не разрешила матери дать ему мой мобильный номер. «Подлый предатель» – вот под каким кодовым именем он у меня проходил. Может, я была не такой категоричной, если бы мы нуждались в деньгах, но, по счастью, мать отлично зарабатывала. Как шли дела у предателя – не знаю и знать не хочу.

– Не волнуйся, скорее всего, ты с этим человеком – его зовут Борис Ильич – увидишься от силы пару раз. Или вообще всего один, – продолжала невозмутимым голосом мать. – Я собираюсь вас познакомить на следующей неделе, пока не знаю, сюда его пригласить или в кафе втроем посидим. Но при любом раскладе у тебя будет опекун, который прикроет тебя перед официальными органами, защитит и все такое. Вот и все, что тебе нужно о нем знать. Кстати, я уже опаздываю. – Мать глянула на часы и засуетилась, вскочила, скинула халат вместе с фартуком и тщательно разгладила ладонью юбку.

– Может, мне с тобой пойти? – спросила я ошарашенно, тоже сползая с табуретки.

– Это еще зачем? – от души изумилась мать.

– Ну… все же свадьба. Что же вы будете, только вдвоем в этом зале? И свидетели ведь нужны…

– Данка, не блажи, – сказала мать свою коронную фразу и закатила глаза. – Свидетелем моим ты быть не можешь, с ними и так все в порядке. И не будет никакого зала, с какой стати? Это же простая формальность. Иди отдыхать, только сначала выпей таблетку. Голова все еще болит?

– Прошла уже, – мрачно отозвалась я. – От твоих сюрпризов.

– Ну вот видишь, как отлично все устроилось, – широко улыбнулась мама.

Потом вдруг приблизилась, погладила меня по щеке прохладными пальцами и произнесла странным тоном: