Они были мелкие и золотокрылые - Юлиана Лебединская

– Что происходит? Я ничего не сделала! В чём меня обвиняют? Или доступ к информации теперь преступление?

– Преступление – использование чужих личных карт, – хмуро бросил ей полицейский, усаживаясь на переднее сидение.

Её засунули на заднее, отделённое от впередисидящих полупрозрачной энерго-решёткой.

– Но это моя карта! Послушайте меня, дайте запрос в Аколитус, сверьте данные…

В ответ раздался смех.

– Аколитус? Ты откуда выползла?

– Что… Позвоните в Галактический университет! Послушайте же…

Но слушать её не стали. Привезли на нулевую полосу и засунули в тюрьму, в камеру к группе ободранных девиц недоброго вида. Девицы немедленно её обступили.

– У-у-ух ты-ы-ы, какой свитер! – протянула одна, со спутанными чёрными волосами и большими зубами, ощупывая Зарину.

Зарина попыталась отшатнуться, но её окружили плотно.

– Снимай, давай, – бросила ей девица, – здесь принято делиться.

– Или мы сами снимем, – послышалось сзади, и чьи-то руки полезли под одежду.

Зарина решила, что от одного свитера она не обеднеет, сорвала его и бросила зубастой девице.

– Ух ты, а этот тоже ничего, – перед ней тут же возникла вторая, рыжеватая, совсем юная на вид. – Мне нравится.

– Отстаньте от меня, – Зарина, наконец, вырвалась из круга и отбежала к стене. – За мной скоро придут. Я здесь вообще по ошибке.

Её вновь обступили.

– Здесь все по ошибке, – ощерилась ей в лицо рыжеватая. – Давай, раздевайся.

– Да у неё тут куча свитеров, – кто-то снова лез под одежду.

– А я джинсы хочу!

– Уйдите прочь! – Зарина взмахнула рукой, оттолкнула рыжеватую, оцарапав той щёку.

Тут же несколько девиц накрепко прижало её к стене, так, что она не могла и пошевелиться. Рыжеватая подошла и медленно, со вкусом ударила Зарину по лицу, потом ещё раз. Потом заехала кулаком в живот. Зарина задохнулась, инстинктивно попыталась согнуться, но держали по-прежнему крепко.

– Разденешься сама или мне продолжить? – спокойно спросила рыжеватая.

Зарина лишь кивнула.

Её отпустили, и вскоре она осталась в белой футболке без рукавов и узких трикотажных штанах. Кожа вмиг покрылась мурашками – камера была весьма холодной.

– И это снимай, – приказала рыжеватая.

– Но я же не могу остаться голая!

– Мы тебе что-нибудь подыщем, – усмехнулась рыжеватая, уже успевшая натянуть Заринин свитер, бело-зелёный, очень мягкий.

– Вот это подойдёт, – возникла рядом маленькая женщина мышиного цвета и бросила Зарине нечто похожее на платье.

Когда-то оно наверняка было бордовым и даже шерстяным, сейчас же больше напоминало половую тряпку, которую недавно использовали по назначению.

– Штаны, – поторопила рыжеватая.

– А мне – футболку, – сказала мышиная.

Рядом толпилась группа поддержки, готовая вновь применить силу.

Зарина изо всех сил держала себя в руках. Её будут искать. Профессор Захаров непременно заметит пропажу и сделает всё, чтобы её найти. А если не заметит – Гандз поднимет тревогу, и её, опять же, найдут. Кошмар скоро закончится. Она вернётся в гостиницу, залезет в ванную и забудет весь этот бред. А пока – пусть подавятся её шмотками!

Зарина стянула штаны и футболку, швырнула на пол. Потянулась за платьем-тряпкой. Бюстгальтер с трусами, хвала богам, ей оставили.

– Постой-ка, – рыжеватая схватила её за плечи, развернула к себе спиной. – Обалдеть, какая у нас кожа, – что-то мокрое прошлось по хребту, кажется, её лизнули. – Ты что, целый год ни с кем ни-ни?

– Что за чушь?! – Зарина вырвалась и попыталась-таки надеть платье, но её снова обступили, разглядывая.

– А может она из чувствующих? – спросил кто-то.

– Сейчас выясним, – хмыкнула рыжеватая. – Несите мои когти. И остальное – тоже тащите.

– Что за… – опешила Зарина.

– Тебе понравится, – лениво протянула рыжеватая.

Зарина внезапно для себя зарычала и бросилась вперёд. Сбила с ног рыжеватую, подбежала к решётке, вцепилась в неё.

– Помогите!!! Кто-нибудь, сюда! Я здесь по ошибке! Позвоните в Галактический университет, пожалуйста.

В коридоре возник скучающий охранник круглого вида, окинул взглядом полураздетую Зарину и барышень за её спиной.

– А, понятно, – пробормотал он, отворачиваясь.

– Что там? – послышался вялый голос, и рядом с первым охранником появилось ещё двое.

– Новенькую посвящают, – махнул рукой круглый.

– А, понятно. Посмотрим?

– Сто раз смотрели уже.

Охранники повернулись, чтобы уйти.

– Постойте! Помогите мне!

– Видите, сама просит, чтобы остались, – хохотнул один, самый молодой.

– Да что здесь происходит? Выпустите меня, я – Зарина Заревская. Вы конфисковали мою карту! Я не мошенница!

– Я бы всё-таки посмотрел посвящение, – молодой облизнулся.

А круглый вдруг нахмурился, словно что-то мучительно вспоминая.

– Довольно разговоров, – её грубо развернули и потащили прочь от решётки, к лежащей на койке рыжеватой.

– Эй, начальник, – вдруг подала голос большезубая девица, отобравшая первый свитер и всё это время сидевшая в стороне, не вмешиваясь. – А на спину её не хочешь взглянуть?

Лицо круглого вдруг прояснилось. Охранники вернулись, открыли камеру. Внимательно изучили Зарину.

– Ты что, целый год ни с кем ни-ни? – круглый охранник повторил вопрос рыжеватой и заглянул Зарине в глаза. – Или ты – из этих? – в его собственных глазах мелькнула догадка. – На выход её.

– Промолчать не могла? – зашипела за спиной рыжеватая.

– Хуже было бы, – ответила большезубая.

– А можно мои вещи вернуть? – осмелела Зарина.

– Иди. Новые выдадут, получше. А вы получите у меня… – погрозил он кулаком девицам.

Зарину вывели из камеры. На ходу она наконец-то натянула платье.

Октябрь 41 год н.к.э., Дора

К концу октября хозяин «Утро-Булки» выкупил соседнее помещение и расширил кафе. Правда, поработать в нём Доре уже не довелось, «увы» или «ура» – она даже не знала. Официантку-эмпатку заметили и предложили место на второй полосе.

Надо сказать, что сама Дора никогда особо не задумывалась, как устроены полосы и хочет ли она перейти со своей на другую. Всем известно, что там – вроде как лучше, но чем именно лучше – кто его знает? Если точнее – никто из третьеполосников толком второй и уж тем более первой полосы не видел. Попасть туда можно было только по особому приглашению и по закрытому коридору. И всем, кто пересекал границу – хоть «сверху вниз», хоть «снизу вверх» – вводили блокиратор, чтобы нигде ничего лишнего не брякнули и не показали.

Жить, работать и создавать семью ты мог только в пределах своей полосы. Однако на посещение «нижеживущих» особых ограничений не было – при условии, что соблюдаешь правила и вводишь себе блокиратор. Вроде как-то так.

Это и сказала Дора, объясняя матери, что теперь ей придётся жить отдельно.

– Лучшей жизни захотела, значит? – прошипела мать. – Уходишь значит, а мать подыхать бросаешь?

Вот же ж, твою мать.

– Я буду переводить вам кредиты. И если это окажется в моих силах, сделаю всё, чтобы Эжен с Анной тоже в своё время смогли перейти…

– Чтобы мать