Тиран - Валерио Массимо Манфреди

А то, что Диокл оставил у стен Гимеры непогребенные тела сиракузских воинов и их товарищей, повергло в глубокое горе и подавленность около сотни семей в Сиракузах, где почти все друг друга знали.

Многие пропали без вести, и Филист спрашивал себя: «Не среди них ли Дионисий?» Он был одним из самых сильных и храбрых воинов, он всегда первым обрушивался на врага и последним покидал поле боя. В общем, такие, как он, наиболее уязвимы для ударов судьбы.

Слуга вернулся, когда солнце уже село, и принес важные известия:

— Один из военачальников, прибывших на этой триере, — член Братства, он хочет встретиться с вами с глазу на глаз под портиком храма Аполлона, когда стража в первый раз протрубит отбой.

— Что ты ему ответил? — спросил Филист.

— Зная вас, хозяин, я ответил, что вы придете, а если нет, то пошлете меня условиться о встрече.

— Молодец, я так и думал, что на тебя можно положиться. А теперь принеси мне плащ и отправляйся на кухню ужинать.

— Может быть, хотите, чтобы я освещал вам путь фонарем, хозяин? Скоро станет совсем темно.

— Нет, обойдемся без этого. Мне достаточно будет света луны.

Филист отправился в условленное место, как только услышал звуки трубы, раздававшиеся с городской стены, и двинулся по дамбе, соединявшей центр Сиракуз с островной частью города. Вскоре он очутился в узких, извилистых улочках старого города. Добравшись до площади перед храмом, он осмотрел пространство под портиком, но никого не обнаружил. Подождав еще немного, он вышел на пустынную площадь, пересек ее и поднялся по ступенькам, ведущим к галерее.

Навстречу ему из-за колонны вышел человек и обратился к нему:

— Это ты — Филист?

— Да. А ты кто такой?

— Меня зовут Хабрий. Я из Братства и знаю Дионисия. — При этом Хабрий показал красовавшийся у него на запястье кожаный браслет с вырезанным на нем изображением дельфина.

Филист закатал рукав туники: на его руке красовался такой же.

— Я привез послание от Дионисия, — прошептал Хабрий.

— Слушаю тебя.

— Он велел передать тебе, что жив и здоров, но предпочел бы умереть, чем стать свидетелем того, что произошло в Гимере.

— Я хорошо его понимаю. Что еще?

— Он в Мессине, но не намерен возвращаться в Сиракузы и просит тебя помочь ему.

— Говори.

— Ему нужны деньги…

— Я так и думал, а потому захватил их с собой, — сказал Филист, берясь за сумку, висевшую у него на поясе.

— Еще он хочет, чтобы ты передал это письмо девушке по имени Арета. Она находится сейчас в Акраганте, в доме Теллия, — добавил посланец, вручая ему маленький кожаный футляр цилиндрической формы.

— Она получит его не позднее чем через три дня.

— Если девушка решит остаться в Акраганте, ты можешь спокойно возвращаться домой. Если же она захочет отправиться в путь, Дионисий просит тебя во имя связывающей вас дружбы обеспечить ее безопасность.

— Скажи ему, чтобы не волновался. Я лично всем этим займусь. — Филист отдал ему деньги и собрался было уходить.

— Есть еще кое-что, — задержал его Хабрий и знаком попросил приблизиться.

— Слушаю тебя, — ответил Филист с некоторой настороженностью.

— Прошлой ночью в Мессину прибыл Гермократ с десятью кораблями и несколькими сотнями наемников.

— Ты серьезно? — с некоторым недоверием спросил Филист.

— Все именно так, поэтому Дионисий и не хочет возвращаться. Ты должен сообщить об этом всем своим товарищам по Братству, пусть они будут готовы. В том числе и к сражению, если на то будет необходимость.

— В том числе и к сражению, — повторил Филист и подумал о многочисленных членах тайного общества, с нетерпением ждущих возможности биться бок о бок с Дионисием. — Послушай… — проговорил он, но человек, назвавшийся Хабрием, уже исчез.

«Дионисий приветствует Арету!

То, что я видел и слышал за последнее время, невозможно описать. Кое-что сможет сообщить тебе обо всем этом человек, доставивший данное письмо, остальное, надеюсь, ты узнаешь непосредственно от меня. Пока только скажу, что никогда за всю свою жизнь я не испытывал такого ужаса и такого унижения. Трагические события в Селинунте — ты сама стала их жертвой — повторились, но только в еще более жуткой и жестокой форме, при падении и разрушении Гимеры.

После такого несчастья и позора остался лишь один повод для надежды: в Мессине собирают корабли и людей — всех тех, кто действительно полон решимости отомстить за зверства, учиненные варварами. Я решил присоединиться к ним вместе с отрядом Братства и жду их распоряжений. Какое бы поручение они ни пожелали мне доверить, оно будет выполнено мною.

Понятно, что, заняв такую позицию, я утрачиваю какую-либо возможность выдвинуться в своем городе, стать политиком или даже оставаться простым гражданином, и все же я прошу тебя приехать ко мне и соединить свою судьбу с моей — стать моей женой. Как я уже сказал, я могу предложить тебе только самого себя; думаю, мудрая женщина отклонила бы предложение такого человека, как я, не имеющего даже будущего, если не считать перспективы стать разбойником или изгнанником. Но я надеюсь, ты окажешься недостаточно мудрой и все-таки приедешь ко мне. Посланец, что вручит тебе мое письмо, готов взять на себя организацию твоего путешествия и заботу о том, чтобы оно прошло по возможности удобно и безопасно.

Если же ты не ответишь благосклонно на эту мою просьбу, я не стану тебя упрекать; ты ничем мне не обязана. То, что я сделал для тебя, я сделал бы для любого другого в твоем положении.

Хочу, чтобы ты знала: я думал о тебе все время, пока был вдали от тебя, и буду пребывать в тревоге до тех пор, пока тебя не увижу».

Арета свернула письмо и заглянула в лицо человеку, стоявшему перед ней.

— Я ведь уже видела тебя прежде, — проговорила она.

Тот улыбнулся.

— Да, в селении между Гераклеей и Акрагантом. Вскоре после того, как Дионисий нашел тебя. Ты была в ужасном состоянии. А теперь выглядишь значительно лучше.

— Как тебя зовут?

— Филист, — ответил посланец.

— Ты друг Дионисия?

— Больше чем друг — если надо, я последую за ним даже в царство мертвых. Так что ты решила?

— Я еду в Мессину.

— На это я и надеялся и уже приготовил все необходимое для твоего путешествия. Когда ты сможешь отправиться в путь?

— Тотчас же, — ответила девушка.

— Тотчас же? — переспросил пораженный Филист.

— В Мессине меня ждет мужчина, о каком я мечтала всю жизнь. Зачем мне откладывать встречу с ним?