Запад - Восток - Алексей Вилков

– Никто и не собирается давать мне развод! И замужем я не была, не получилось. Больно надо! Я девушка гордая, как-нибудь себя прокормлю. Не уродина, не дура, не слишком стара – есть чем привлечь внимание.

– Тогда за что тебя убивать?

– Есть известный фильм: «Человек, который слишком много знал», – многозначительно изрекла Катерина. – Так и я несу это бремя.

– Понятно, – кивнул Андрей. – Муженьки не честны с законом. А если учесть, что живут они не в России, значит, их опасения не напрасны. Я их понимаю, на их месте и я бы забеспокоился.

– Ты по любому поводу готов рыдать, – заметила Катя. – Тебе бы их проблемы!

– Не буду спорить, – согласился Андрей. – Так чем занимаются твои мужья, если они такие крутые?

– Тебе о чем-нибудь говорит название Elf Aquitaine?

– Нет, – сказал Андрей после паузы.

– А Banque Nationale De Paris?

– Вроде это крупнейший французский банк, – осторожно предположил он.

– Тут ты не промахнулся. А Elf Aquitaine – крупнейшая нефтяная компания. Нефтепровод Марсель – Страсбург – Карлсруэ, слышал о таком?

– Я не занимаюсь нефтяным бизнесом, но про банк слышал, с ним Центробанк сделки проводит. Парижский клуб выдавал в девяностые кредиты при его непосредственном участии, наше министерство выход на него имеет. При чем здесь нефтяная компания и известный банк?

– А при том, что мой муженек имеет к этим структурам кое-какое отношение.

– Типа парижский олигарх, – заключил Андрей. – Да, не завидую. Поймала беднягу, а теперь не знаешь, как от него избавиться. Где ты его подцепила, не в Париже ли?

– Зачем так далеко? – возмутилась Катя. – Здесь у нас. Просто рыбные места знаю. В «Дягилеве» и встретила свое счастье. Отличный клуб, жаль, что сгорел. Подъезжаю туда поностальгировать, проверить, что да как, вспомнить бесшабашные годы, а там одни развалины и пепелище. Я чуть жвачкой не поперхнулась, смотрю и не верю. Угнетающее зрелище: ни людей, ни машин, только промоутеры бродят и истошно смеются над пропавшим проектом. «Дягилев» был не в новинку, но приносил прибыль. Не везет. Ты был там?

– Не люблю клубы. Стоцкий иногда заходил девчонок снимать.

– Помню, дешевок там много водилось, а сейчас все перекочевали в «Рай». Но я пока туда не наведалась, сейчас не до тусовок.

– Так ты в клубы олигархов соблазнять ходишь?

– Явно не заниматься проституцией – я цену себе знаю. В период моей бурной молодости чего только не случалось. Как любой приличной девушке, мне хочется выйти замуж за достойного человека, а не лоха с хрущевкой за Садовым.

– Но для тебя это предприятие обернулось печально, – констатировал Краснов. – Такова обратная сторона медали.

Он с презрением относился к дамочкам подобного сорта, готовым лезть из кожи, чтобы затащить богатого Буратино в постель, а если повезет, заставить его провести с ней остаток жизни, по крайней мере, до штампа в паспорте. Дальше можно смело посылать счастливца на три буквы, наставлять ему рога, трепать нервы, разводиться, публично обвиняя в деспотизме, или, если охотница особенно прозорлива, умудриться сперва родить ему наследника, которому уготовано светлое будущее. Тогда ни один обманутый олигарх не отвертится. Суд всегда на стороне матери, заботясь прежде всего о детях. А затем долгий дележ пирога, каждому по кусочку. Beautiful life! Замок на Рублевке и «Бентли» с личным водителем – чего еще желать?

Однажды одна размалеванная кукла пыталась обработать его самого, набросившись на Краснова на дне рождения у престарелого чиновника в загородном клубе. Андрей в два счета поставил ее на место. И не потому, что был женат, а потому что на дух не переносил подобных созданий. После того как куколка по неопытности поинтересовалась моделью его железного коня, Краснов неожиданно для себя выплеснул ей в лицо джин из своего стакана – настолько он был взбешен ее наглостью. Куколка вмиг остыла и поспешно ретировалась, обозвав его козлом и последней сволочью. В тот памятный вечер Краснов удалился с праздника первым.

– Веселые у тебя будни, – многозначительно констатировал Андрей.

– Серые и скучные, – грустно произнесла Катя. – Я ни о чем не жалею. За свою жизнь я многое повидала, успела полюбить и возненавидеть. Я испытала всю гамму чувств, была на седьмом небе от счастья и стояла на краю пропасти. Есть что поведать потомкам. То ли еще будет! А что будет? Вот краеугольный вопрос. Мне следовало быть умнее, прозорливее, не кидаться в омут с головой, а я, как дурочка, сделала все наоборот. Сейчас сижу и не представляю, как это вышло. Не представляю…

– Я бы послушал твои мемуары.

– Мемуары читать надо, а не слушать, – заметила Катерина.

– Вдруг ты правда соберешься облечь свои похождения в литературную форму? – серьезно предположил Андрей.

– Ага, назвать вещи своими именами, не скрывая лиц главных героев. Пусть весь мир узнает их! Нет, мне этого не простят, уж лучше я ограничусь устной формой. Хоть я и окончила с отличием лингвистический университет, особой любви к чтению и тем более к сочинительству мне не привили. Отчетливо помню, как в четырнадцать лет пыталась вести дневник. Записывала в него свои размышления о смысле жизни, впечатления об уходящем дне, описывала отношения с мальчиками и девочками, свои чувства. Надолго меня не хватило, каждый день сидеть и упрямо чиркать ручкой – это не для меня, я неусидчивая барышня. А если кто-нибудь найдет и прочитает мои сокровенные записи? Никаких секретов, это катастрофа! Как-то раз мама, наводя порядок в моей комнате, наткнулась на дневник. Мне повезло, я находилась рядом: вырвала из ее рук помятую тетрадку, прижала к груди и выбежала вон. Тот дневник я сожгла на кухне, а пепел развеяла в форточку. С тех пор с беллетристикой покончено.

– Не жалеешь? – спросил Андрей, удивленный ее откровением. Поймав себя на мысли, что Катрин не так уж и плоха, он ощутил слабую симпатию к красивой и молодой женщине. Это естественно. Неестественно то, что симпатия появилась так поздно.

– Нисколечко.

– Мне безумно любопытно познакомиться с твоей жизнью.

– Ты не первый, кто это мне говорит, – съязвила Катя.

– А какой? – Андрея задели ее слова.

– По счету? Я в арифметике не сильна. Помню только относительные величины.

– Понятно.

– Что тебе понятно? – вопросом на вопрос ответила Катя. – Подозреваю, что ничего. Меня никто не в состоянии понять. Десятки мужчин пытались хоть на йоту приблизиться к пониманию меня, но результата не достигли. Они разбивались о рифы и тонули в пучине моих морей…

– Красиво, – оценил Андрей ее метафоричность.

– Красиво, – согласилась Катя. – Хочешь еще кофе?

Теплым июньским вечером Катерина Снегирева собиралась в ночной клуб. По обыкновению это был «Дягилев», самое любимое ее заведение.