Закон сильного - Ярослав Денисенко

В чувство меня вернул голос Лиха, обращающегося к воплощенной богине:

– О, ты как раз кстати. – Угорь повернулся ко мне: – Познакомься с Кирией, моей старшей дочерью. Кирия, а это и есть наш уличный герой.

Светло-карие глаза взметнулись заинтересованным взглядом из-под темных длинных ресниц. Я почувствовал, как лицо заливает волна жара. Кометы! Не помню уж, когда последний раз краснел при виде девчонки. Давно это было. А сейчас стою красный, будто спелая малина… Как говаривал давеча Лих, дурак дураком. «Опомнись, болван, она же старуха! – убеждал я себя. – Ей двадцать пять, не меньше! К тому же дочка Угря! Тебе ничего не светит!» Тело реагировать на доводы отказывалось. Хвала звездам, самые выразительные знаки его протеста остались скрытыми одеждой. Совсем отчаявшись прийти в себя, я осторожно позвал дар. Магический холодок протянул по позвоночнику – стало немного легче. По крайней мере краску на щеках и прочие символы глубочайшего восхищения получилось притушить.

– Премного наслышана, – улыбнулась красавица, глядя на меня.

Не знаю, как я пережил бы это без магии. Голос Кирии оказался под стать телу – негромкий, воркующий.

– Что ж, – продолжил Лих как ни в чем не бывало, – раз мы так удачно все здесь собрались, поговорим о деле. Как ты понимаешь, Чертополох, каждый день водить тебя по катакомбам мне некогда. Я уже говорил о возможности настроить ключ на близкого родственника. Поскольку сыновьями меня звезды так и не порадовали, семейную тайну я передал Кирии. Она и будет твоим проводником.

Похоже, для девушки такой расклад оказался новостью. Она удивленно посмотрела на отца, но промолчала. Видимо, собиралась поговорить позже, без свидетелей. Мне же от таких известий окончательно поплохело. Я с ней один в катакомбах? Каждый день? Небесные Родители, где взять столько самообладания!

Тем временем Лих взглянул в окно на пожелтевшее, низко стоящее солнце.

– Ну ладно, смотрю, совсем загулялись мы под землей, – заявил бандитский князь. – Пойду я делами заниматься, а вы пока знакомьтесь, осваивайтесь.

С этими словами он развернулся и двинулся к выходу. Я дернулся было за ним, потом сообразил, каким идиотом выгляжу, и остановился, затравленно озираясь.

Теперь Кирия глядела на меня уже не с любопытством, а с легким сочувствием. Кометы! Еще чего не хватало!

– Э… – на редкость содержательно начал я. Вообще-то я даже придумал, что ей сказать, но за время, пока открывал рот, оно успело улетучиться из головы.

– Наверное, ты устал, пока бродил с отцом по катакомбам, – предположила девушка.

– А… – развил я свою ценную мысль.

– Давай я провожу тебя до комнаты. В этом доме можно блуждать не хуже, чем в лабиринте, – сказала Кирия, поднимаясь с диванчика, и, не дожидаясь моего ответа, плавной походкой направилась к дверям.

По дороге она меня о чем-то там расспрашивала. Кажется, интересовалась победой над Ящером, моим стремительным взлетом от неизвестного беспризорника до главаря банды и хозяина трех улиц, – точно не помню. По мере сил я даже что-то отвечал. И с каждым пройденным шагом все больше понимал, насколько влип. Вот надо же так угодить! Мне бы думать сейчас о том, как побыстрее освоиться с даром да уладить дела с Угрем. А у меня в голове только и мыслей, как хорошо бы поиметь его дочку!

Окончательно мне захотелось провалиться за Врата на пороге комнаты. Стоило двери распахнуться, как навстречу метнулась тоненькая фигурка Тай.

– Чертополох, я так скуча… – Она осеклась на полуслове, заметив за моей спиной Кирию, и отступила на шаг. – Ой.

– Это Кирия, старшая дочь Лиха, – сухо сообщил я, уже слыша в душе тревожный бой набата. Что-то сейчас начнется…

К удивлению, ожидаемая гроза прошла стороной.

– У тебя просто очаровательная девушка, – мило улыбнулась Кирия. – Не буду вам мешать.

За притворившейся дверью послышались ее легкие удаляющиеся шаги. Настороженное выражение, возникшее было на лице Тай, сменилось несмелой улыбкой.

– Я тоже соскучился, – улыбнулся я в ответ, ощущая себя распоследним уродом. Потому что звук этих шагов заставлял меня представить, как колышутся под складками платья точеные пышные бедра.

Военный совет держали у постели Костыля, временно лишенного возможности передвигаться. Потеря ноги в свое время отразилась на его характере самым действенным образом, превратив шебутного Попрыгунчика в мрачного, до мелочей дотошного типа. Что, впрочем, позволило ему быстро возвыситься до одного из старших в банде. В нынешнем состоянии его угрюмость переросла все мыслимые пределы. Набор слов, при помощи которых прикованный к кровати Костыль общался теперь с окружающими, сводился к незамысловатым «да», «нет», «мне все равно», «да иди ты».

– Долго ж ты гуляешь, – приветствовала меня Змейка, спрыгивая с подоконника и пряча за голенище нож, с которым играла, занимая время. – Так догуляешься, всю банду порастеряешь.

– Угорь приходил, – перевел Подсолнух. – Звал нас к себе.

– Давно? – спросил я.

– Да считай, только что ушел. Костыль, ну-ка скажи, что мы ему ответили? – не удержался от шпильки мой старинный друг.

– Да иди ты, – отозвался тот с безотказностью железного бойца из магических подземелий.

– Вот примерно это и сказали, – довольно осклабился Подсолнух.

– Что ж, – хмыкнул я. – Он имел право попытаться.

Я вкратце рассказал ребятам, что произошло у нас с Угрем в катакомбах, и они вмиг растеряли шутливый настрой.

– Он не успокоится, пока не рассорит нас, – покачал головой Подсолнух.

– Ну, так не надо вестись на его приманки, вот и все, – фыркнула Змейка. – Лучше так, чем без банды совсем. Или, может, у кого есть идеи получше, а?

– А что мы вообще забыли в Стрелке? – вмешался вдруг Костыль.

Мы все так и застыли с разинутыми ртами: это была самая длинная фраза, услышанная от него за последние дни. Но одноногий стрелок, как видно, решил окончательно нас добить и выдал следующую речь в пояснение:

– Мир на ней не сходится. В нем есть куча мест приятнее этой мусорной дыры. Раньше была вотчина, были обязательства. Теперь этого нет. Чем вешать на себя новые долги, не проще ли начать новую жизнь? Без банд, князей, Академии. Из нас бы получился хороший наемный отряд.

Похоже, рановато мы поспешили забыть прежнего Попрыгунчика, авантюриста без возницы в голове. Но если раньше он просто срывался в любое сомнительное приключение, приходящее на ум, то нынешняя авантюра выглядела почти что продуманной. И оттого еще более устрашающей.

Покинуть Стрелку? Город? Оставить позади Нирану и Рин с их магическими дрязгами? Это означает перечеркнуть все прошлое, признать незначащими старые свершения. Чего ради мы дрались, голодали, лезли на рожон, проливали свою и чужую кровь на неприветливых темных улицах? Чего ради погибли ребята, если можно было просто так взять и уйти? Да и нужны ли мы там, в этом большом мире? Здесь нас знают. Не скажу за друзей, но враги точно имеются. Вот их-то я ни за что не собирался забывать. Порой испепеляющая ненависть к высокомерным сволочам в мантиях была единственной причиной, заставлявшей меня пережить очередной день. Я жил просто потому, что эти уроды желали моей смерти. И собирался стребовать с них за это по всей строгости уличного закона.