Ричард Длинные Руки. В западне - Гай Юлий Орловский

– Палант, – сказал я шепотом, – вообще-то Карл-Антон из старинного рыцарского рода. Но в молодости убил на дуэли сына герцога. Пишлось бежать, скрываться в других королевствах, а в скитаниях настолько увлекся магией, что решил только ею и заниматься… Сам понимаешь, какую захотел, ту и зачаровал, сама платье поднимет выше головы.

Он охнул, глаза округлились.

– То-то я в нем сразу почувствовал человека благородного!

– Но это секрет, – сказал я тихо. – Карл-Антон не желает, чтобы даже упоминали о его знатном происхождении. Знатность привязывает к воинскому ремеслу, а он в бродяжничестве поднаторел в магии. Только об этом молчок, никому-никому!.. Я целиком полагаюсь на вашу неспособность хранить тайны, потому и доверяю вам. А теперь идите и молчите!

Он поклонился и не ушел, а чуть ли не стрелой вылетел в коридор. Через час зашел с бумагами и сводками Альбрехт, все так же бодр и весел, как и обязан, но я уловил испытующий взгляд.

– Что-то случилось? – поинтересовался я. – Вы как будто от меня что-то ждете, а я человек простодушный, намеки не понимаю.

Он кивнул, поинтересовался ровным голосом:

– Да все не решаюсь спросить, вы же поэт, натура чувствительная… как там насчет отца Дитриха?

Я поморщился.

– Не топчитесь по моим мозолям. Сколько лет прошло, как мы здесь?.. Ага, всего несколько дней!.. Придет время и отца Дитриха. Перевезу вместе с армией миссионеров. Но попозже, сперва разгребем малость.

Он кивнул.

– Ну да, а то у инквизиторов сразу жечь или топить.

– Вот-вот. Конечно, приятно наблюдать за их веселой работой, но сейчас забот выше головы, а радости на потом, потом…

Он коротко усмехнулся.

– Я рад, что вы все тот же Защитник Веры.

– Я могу менять тактику, – пояснил я, – но в стратегии дуб дубом, никаких прыжков в стороны! Хотя церковь не совсем то, что вера, но я и церковь защищаю по широте души своей.

– Ну да, – согласился он, – церковь тоже вроде бы имеет к вере какое-то отношение.

В голосе прозвучала ирония, вера и церковь для него одно и то же. Это у меня какое-то странное раздвоение, но он не обращает внимания на такие амбивалентности, пока мне хоть и со скрипом, но удается идти от трудной победы к другой, пусть и трудной, но победе.

Магов удалось собрать через два дня, хотя, конечно, не по всей империи, а по Волсингбору и по багерным маршрутам, откуда добраться легче всего. Малым магам недоступна роскошь быстрого перемещения в пространстве, тоже багерами да верхом на конях, потому я не стал ждать, когда соберутся все-все, остальным расскажут.

Перед выходом посмотрелся в зеркало, одет подчеркнуто просто, для императора важнее удобства, пыль кому-то в глаза пускать смешно, и так император да еще в ореоле зловещей славы властелина Багровой Звезды, гораздо важнее значительность облика, величавость жестов, а с этим у меня до сих слабовато.

Альбрехт предложил поговорить с магами в главном зале. Не из-за их весомости, объяснил торопливо, а кто знает, сколько еще прибудет, а главный зал на то и главный, что в нем можно проводить конные турниры, а еще останутся места для публики.

Я кивнул, главный так главный, для меня все глуповато-помпезные, пышные и чересчур разукрашенные, словно архитекторы и декораторы еще не вышли из детского возраста, когда стараются все сделать поярче и позамысловатее.

Трон расположен, как водится, на помосте, к которому ведут две ступеньки, а за троном узкая дверь, куда можно сразу шмыгнуть в случае опасности.

Периальд, Хрурт и Ульман уже проверили пути отхода в случае чего, а как личные телохранители вправе указывать дворцовой страже, где стоять и за какими проходами следить особенно, Периальд подал мне знак, что все под контролем, а магов при входе в зал проверяют на предмет оружия как обычного, так и магического, насчет последнего бдительно следили Зейс и двое молодых, но цепких помощников Карла-Антона.

Когда зал заполнился, я вышел к переднему ряду и сказал звучно:

– Сидите, сидите!.. Оставим это дикарское почитание власти, вы же люди умные… И, как я уверен, мои коллеги. В самом деле коллеги. Если присмотритесь, увидите, мы чем-то похожи… Во всяком случае, я меньше смахиваю на вельмож этого или другого дворца, или на завоевателя с окровавленным мечом в руке…

Все смотрят внимательно и с настороженностью умных людей, которые вынуждены иметь дело именно со здоровенным воином с окровавленным мечом в руке, и хотя сейчас в руке меча нет, но все равно есть, а у них только мозги и знания, что против меча не очень-то.

– Я хочу достучаться до вас, – заявил я. – Людей умных уважаю больше, чем просто отважных. И потому хочу с вами сотрудничать.

В переднем ряду поднялся крупный мужчина в темном камзоле, поверх которого наброшен легкий плащ, расстегнутый на груди, нечто среднее между одеждой мага и продвинутого ремесленника.

Он поклонился почтительно, но без пританцовывания, проговорил осторожно:

– Ваше Звездное Величество, простите, не знаю ваш полный титул, мы счастливы услышать такое… непривычное. Но значит ли это, что мы можем продолжать… как и работали? А то слухи пошли разные…

Он умолк, я ответил как можно благожелательнее:

– Что значит, как раньше?.. Все гораздо лучше, чем было. Для вас теперь все пути открыты!.. Великие Маги в глубоких подземельях и пробудут там долго. Вы можете воспользоваться возможностями несколько освободиться от их гнетущего влияния… Скажем, заняться больше исследованиями, а не выполнять всю грязную работу за крестьян. Скажу больше, для меня, как и для вас, высокомерные вельможи те же невежественные крестьяне. Не только не видят дальше своего носа, но и не хотят видеть. Не так ли?

Судя по их лицам, согласны, но в глазах прибавилось настороженности и недоверия. Что-то слишком хорошо говорю, неспроста. Такие речи заводят, когда намереваются надуть по-крупному. Что вообще-то от истины не только близко, но почти полное попадание в яблочко. Только еще не подозревают, в чем именно.

После паузы медленно заговорил тот же мужчина в темном камзоле:

– Вы хотите, чтобы мы оставили заботу о людях?

– Они взрослые, – возразил я. – А такая забота унижает!.. Да, народ не против, еще как не против, но это стыд и позор. Мы же с вами знаем, что так жить стыдно? На подачки?..

На их лицах не увидел осуждения, напротив, смотрят с непониманием. Как это стыдно жить на халяву?.. Стыд не дым, глаза не выест, зато как хорошо и уютно жить на готовом.

– Ладно, – сказал я с досадой, – все утопчется, а пока сообщаю свою монаршую волю. Вы отныне занимаетесь чистой наукой или чистым искусством, как у нас там это ваше называется, а народ сам по себе. В смысле, я наблюдаю за ним и за вами!.. Да-да, и за вами. Если стрясется что-то особое, ураган небывалой силы или саранча налетит просто необыкновенная, разрешу помочь, но в остальном должны сами, все сами!