Варвары против Рима - Алан Эрейра

То, что главой королевства стала Боудика, было совершенно немыслимо для римского законодательства. По кельтским законам она могла стать законным опекуном своих дочерей и отвечать по любым долгам. Но по римским законам женщина не могла быть опекуном[68], а закон, принятый всего за несколько лет до этих событий, в 46 г. н. э., предусматривал, что она не могла брать на себя ответственность и по чьим-либо долгам[69]. Римляне должны были получить свои деньги обратно.

Рассуждая как философ, Сенека писал возвышенные эссе о прощении обид и победе добра над злом, о всеобщем братстве и всеобщей благотворительности. Но все благие намерения были забыты, когда дошло до сути дела. Прощать долги «третьему миру» было не в характере Сенеки. Они с Нероном потребовали возврата займов, а Боудика, откровенно говоря, не могла их выплатить. Или не хотела. Потому Нерон конфисковал все ее королевство и направил туда судебных приставов, которые тут же начали пороть и насиловать. Тацит, рассказывая об этом, явно держит сторону кельтов: «Владения (Прасутага) были разорены центурионами. Рабы разграбили его дом, имущество было захвачено как законная добыча. Его жена, Боудика, была избита и унижена. Ее дочерей изнасиловали. Икенскую аристократию лишили титулов и наследства». Гордая римская легенда об истории их народа начинается с массового изнасилования, когда римляне, в сущности преступники и бандиты, захватили женщин из другого города, «женщин Сабины», чтобы сделать им детей. Изнасилование дочерей Боудики было жестокой демонстрацией того, что в Римском государстве женщины были лишены прав и являлись собственностью мужчин.

«Все высокопоставленные икены, — продолжает Тацит, — поскольку Рим получил всю страну в дар, были лишены своего родового имущества, а родственники короля были обращены в рабство»[70]. Но презрение римлян к правам варваров не ограничивалось правами толстосумов. Самый захудалый римский солдат почувствовал — все, что есть у британцев, теперь принадлежит ему. Такое поведение потрясло Тацита до глубины души: «Наибольшую ненависть бриттов вызывали ветераны (отставные солдаты, которым даровались завоеванные земли). Эти новые поселенцы в колонии Камулодунум (Колчестер) выкидывали людей из их домов, выгоняли с их ферм, нарекали их пленниками и рабами. Беззакония ветеранов поощрялись солдатами, которые жили подобной жизнью и надеялись на подобные привилегии»[71].

События достигли апогея.

ГИБЕЛЬ ДРУИДОВ?

Друиды были политическим фундаментом кельтского общества. Римские источники сообщают, что они были не просто религиозными функционерами, но и высшими судьями у кельтов, а их власть выходила за пределы политических границ. Согласно тому, что писал Цезарь веком раньше, культ друидов зародился в Британии[72] и оттуда распространился в Галлию. Его центром была область вокруг современного Шартра. Но к тому времени, когда Цезарь делал свой бизнес в Галлии, центром активности друидов стал маленький островок Англси у северного побережья Уэльса[73].

Клавдий уже пытался истребить друидов в Галлии[74]. Теперь римляне решились на хирургическое удаление сердца кельтского сопротивления, уничтожив друидов в их цитадели, на священной для них территории. Конечно же, римляне заявили, что выполняют гуманитарную миссию, поскольку друиды — о ужас, ужас! — все еще практикуют человеческие жертвоприношения. Так это было или нет — бабушка надвое сказала. Но у нас есть раннее свидетельство Посейдония (прибл. 135–50 гг. до н. э.), который путешествовал по кельтской Галлии и Иберии и был подлинным очевидцем кельтского образа жизни. Нам не известно, был ли он очевидцем человеческих жертвоприношений. Во всяком случае, он восхищался кельтами и желал представить их как благородных дикарей. Его рассказ убедительно подробен:

Это не собственные слова Посейдония, поскольку ни одного экземпляра его «Истории» до нас не дошло. Это изложение Диодора Сицилийского, писавшего свои труды в том же столетии. У Диодора есть свое, менее восторженное, мнение о кельтах: «Дикость их натуры проявляется в их особо отвратительных религиозных обрядах. Они держат некоторых преступников взаперти до пяти лет, а затем во славу своих богов сажают их на кол и сжигают на огромном костре вместе со многими другими дарами. Пленников, захваченных на войне, они также приносят в жертву богам»[76].

Напомним вам, что уж кому, но не римлянам было жаловаться насчет человеческих жертвоприношений. Ливий и Плутарх упоминают три случая, в 228, 216 и 113 гг. до н. э., когда две пары галлов и греков, в каждой — мужчина и женщина, были сожжены заживо на форуме Боарий. Такая же судьба постигала весталок, нарушивших обет целомудрия. Да и не только это. Как можно оправдать римлян, ведь дело доходило до того, что убийство ставилось на конвейер? Они, не колеблясь, тысячами распинали восставших рабов и бросали преступников на арены на растерзание диким зверям для увеселения толпы.

Но высокие моральные мотивы были удобны для оправдания нападения на людей, воплощавших сущность кельтского народа. И вот так, в 60 г. н. э., главные силы римских оккупационных войск двинулись к месту сбора у пролива Менай, отделявшего остров Англси.