Клиническая ложь - Ирина Градова

– Вы в курсе, нашла ли Даша покупателя на свою долю?

– Сложно оказалось. Комната большая, в новостройке, в отличном районе. Бедным людям она не по карману, а богатеи хотят всю квартирку!

– И как же ваша подруга намеревалась выйти из положения?

– Надеялась уговорить Машку продать свою долю и стать нашим партнером. Готовить она, конечно, не умеет – она маляр-штукатур по специальности, – зато могла бы, как говорила Дашка, стричь купоны, ничего не делая… Ну, это если бы дело выгорело.

– То есть Дарья верила, что у нее получится убедить Марию?

– Да.

– Вы можете дать мне ее телефон и адрес?

– Адреса у меня нет, а телефон… телефон, наверное, только мобильный.

– Ничего, сойдет. Скажите, Оля, что вам известно о личной жизни Даши?

– О личной? Ну, у нее был парень, Лешка.

– А фамилия у него есть?

– Есть, конечно, но я ее не знаю. Лешка не из наших.

– То есть не из детдомовцев?

Оля кивнула.

– Он, конечно, тоже никакой не принц – знаете, мать их с отцом бросила, папаша бухает, запойный он… Поэтому Дашка с ним просто так валандалась, от безысходности.

– Похоже, он вам не нравился? – догадался Белкин.

– Не нравился, – подтвердила Ольга.

– Почему?

– Он сидел. По малолетке, правда, но не за кражу или мошенничество, а за… как это… групповой разбой с насилием…

– Разбой, совершенный группой лиц с применением физического насилия, статья сто шестьдесят вторая?

– Номера не знаю, но да – все, как вы сказали. Он, кстати, ко мне приходил, требовал, чтобы я дала адрес новой Дашкиной работы. Только я адреса не знала – Дашка не говорила. Она перестала со мной общаться, как устроилась в тот богатый дом, а ведь когда получила эту работу, такая счастливая прибежала, сказала, что теперь у нас все обязательно получится: она продаст их с Машкой квартиру, заработает денег и все вбухает в дело… И с тех пор она пропала.

– Что, даже не звонила?

– Я звонила. Дашка все время отговаривалась, что у нее нет ни одной свободной минутки, поэтому встречаться ей недосуг и даже по телефону болтать некогда… Обидно, честное слово, ведь всю жизнь вместе!

– Значит, имя Роман Саблин вам ни о чем не говорит?

– А кто это?

– Да не суть… Хорошо, Оля, я все-таки попрошу вас найти телефон Марии Ладогиной: возможно, она знает больше, чем вы.

* * *

Дамир не горел желанием общаться с представителями золотой молодежи. Он терпеть не мог детишек богатых родителей, считающих себя выше всех остальных на том лишь основании, что их предки чего-то добились в жизни.

Поэтому он не был удивлен тем, что большинство друзей Романа Саблина оказались именно теми чванливыми недорослями, каких он ожидал встретить.

Белкин предоставил ему короткий список имен, фамилий и телефонов, выуженных из соцсетей, и, пообщавшись с доброй половиной приятелей и приятельниц парня, Ахметов ощущал легкую тошноту: девицы томно махали нарощенными ресницами прямо ему в лицо, откровенно разглядывая потертую кожанку и видавшие виды ботинки (честное слово, нужно было отправить в это логово гламура Антона – уж он бы точно не подкачал!).

Самое обидное, что у Дамира информации не прибавилось.

Да, Роман действительно обожал женский пол и волочился за каждой мало-мальски привлекательной юбкой, но гораздо больше он любил развлечения с друзьями, ночные клубы и экстремальные виды спорта.

В целом парень даже начинал нравиться Ахметову: он не одобрял его неразборчивость в связях, но необходимо принять во внимание юный возраст паренька, в котором даже Дамир, ныне примерный семьянин, мало в чем себе отказывал. Причем отказывать приходилось не по причине добропорядочности, а лишь из-за отсутствия финансов.

А теперь представьте, что у молодого человека нет недостатка в деньгах и он может позволить себе буквально все – долго бы вы продержались пуританином?

Вот и Дамир пуританином не являлся, как не являлся и ханжой, хоть и знал, что коллеги причисляют его к таковым. И все из-за посещения мечети и наличия единственной любимой супруги? Глупо!

Екатерина Шипова стала одной из последних, с кем довелось говорить Дамиру.

Девушка выбивалась из общего сонма приятелей Саблина – она не была красоткой и предпочитала в одежде спортивный, а не глянцевый стиль.

Сдвинув очки на кончик курносого носа, она спокойно и внимательно слушала опера.

– Даша? – переспросила она, наморщив веснушчатую переносицу. – Никого не знаю с таким именем!

– Она не из вашей тусовки.

– Правда?

– Работала в доме его родителей.

– Что?

Неожиданно Катя откинула голову назад и звонко расхохоталась.

– Я сказал что-то смешное? – с легким раздражением поинтересовался Дамир.

– Вот уж точно! – немного успокоившись, кивнула девушка. – Чтобы Ромка – и с прислугой?

– По-вашему, такое невозможно?

– Да совершенно исключено! Он слишком требователен, чтобы соблазниться кухаркой или горничной.

– Дарья была достаточно хороша собой…

– Ой, бросьте! Вы ведь уже встречались с другими ребятами?

Дамир кивнул, не понимая пока, к чему клонит Катя.

– Видели девчонок? Я с ними только потому, что умная. Я – умная, а они – красивые. Я помогаю им с учебой, а они берут меня в компанию. Это своего рода договор, понимаете?

На взгляд Ахметова, его собеседница была ничем не хуже остальных девчонок из окружения Саблина, хотя, конечно, ее стиль сильно отличался от их – глядя со стороны, никто не заподозрил бы, что девушка вроде Катерины может иметь что-то общее с разодетыми в дорогие бренды красотками.

Парни были им под стать, причем носили они эксклюзивные бренды так, как носят их голливудские артисты – небрежно, словно бы и не сознавая, что на них надето.

Но Дамир понимал, что, скорее всего, это лишь иллюзия, и любой или любая из них мгновенно «отсканирует» прикид каждого, с кем столкнет их жизнь, и безошибочно назовет фирму-производителя и цену в долларах или евро.

– А еще у меня богатый папа, – непонятно зачем добавила Катя, снимая очки и аккуратно кладя их на стол. – Правда, он с нами не живет.

Беседа происходила в кафе главного корпуса СПБГУ, где в этот ранний час было всего несколько небольших группок студентов.

– Иначе бы меня просто не приняли, – пояснила она, заметив выражение недоумения на лице опера. – А так… Я могу позволить себе все то же, что и они, – просто не хочу. У меня другой круг интересов.