Академия Тьмы и Теней. Советница Его Темнейшества - Ирмата Арьяр

— А моя ками-рани подскажет нам, как сделать так, чтобы драконы не прихватили никого лишнего, — улыбнулся этот невозможный тип на троне.

Я пожала плечами.

— Надеюсь, до этой меры не дойдет, владыка. Иначе придется снимать запрет на пребывание сельо в Тархареше.

— А разве он не был снят? — удивился Дьяр. — В тот момент, когда капля крови сельо была принята Темным Троном, а та, что ее подарила, названа ками-рани, посещение Тархареша стало безопасно для сельо.

Это почти победа, богиня. Не этого ли ты добивалась, отправив меня в Тархареш?

В тот вечер по понятным причинам не было аудиенции Тринадцатому клану, и Дьяр, на мгновение заколебавшись, отпустил меня в Академию в сопровождении Ирека, открыв нам портал прямиком в башню.

Столица Темного Трона бурлила: слухи разошлись мгновенно, и демоны праздновали будущую победу над вампирами, хотя срок ультиматума не вышел и окончательного разрыва кланов еще не произошло.

Злачные заведения были переполнены, и кабаре «Пляски скелета» не стало исключением. Закрытые ставни спасали посетителей от неяркого солнца. В искусственном затемнении мерцали алые огоньки демонических глаз, посверкивали клыки и когти. Громыхала музыка, клубился дым от табачных трубок.

В центре на круглом подиуме отплясывали полуголые низшие демоницы. Зрители орали тосты, пили и рукоплескали, хохотали над попытками особо рьяных поклонников забраться на магически защищенный подиум и составить компанию танцовщицам. Особенно усердствовали адепты Академии, соскучившиеся по женскому обществу.

Публика была разношерстная, и мало кто обращал внимание на столик в самом затемненном углу зала, где сидели посетительницы далеко не юного возраста.

— Ох ты ж, чего вытворяют! Тьфу, разврат какой! — ругалась бабка Рагана, не сводившая, однако, глаз со сцены, где мелькали голые ножки в пенных кружевах юбок. — Хороши, заразы темные! У нас в Серых пределах такого не увидишь. Но скажи, Кикерис, неужто другого места не нашлось для наших посиделок, поспокойнее? Что я, девок голых не видала? Да я их вынянчила столько, что самой тошно!

Ее товарка залихватски сдвинула на затылок соломенную шляпку, сунула два пальца в рот и оглушительно свистнула:

— Долой! Надоели! Мужика давай!

Под громовой хохот пьяной публики демоницы убежали со сцены по воздушному мостику, к немалой радости зрителей, успевших заглянуть им под юбки. А вместо девушек появился сногсшибательный рогатый экземпляр метра под два ростом, одетый лишь в черные ленточки. Музыка сменилась на тихую и плавную, верзила начал покачиваться, одеяние скользило по смуглой коже облаком змей. Собственно, змеями оно и оказалось, к восторгу зрителей.

— Все-таки зачем ты притащила нас именно сюда, сестра? — брезгливо поморщилась третья ведьма, сидевшая за столиком с видом оскорбленной невинности. Она имела интеллигентнейшую внешность старой девы — надзирательницы пансиона благородных ангелиц (что, собственно, было не так далеко от действительности).

В отличие от сестер, ведьма за собой тщательно следила: белая блузка с кружевным воротником под горлышко тщательно выглажена, на темно-синей юбке — ни пятнышка осенней грязи, как и на лакированных сапожках. Брови на морщинистом старушечьем лице тонко выщипаны, ресницы и губы слегка накрашены. Пенсне в золотой оправе довершало строгий, но благородный облик.

О состоянии нервозности говорила лишь одна не замеченная ведьмой деталь: крашеный лиловый завиток выбился из гладкого узла на затылке и топорщился, как средний палец в неприличном жесте.

— Поговорили бы в твоей башне, раз уж ты ко мне в гости не захотела прийти, — ворчала она.

— Занята моя башня! — отмахнулась Кикируся. — Птичник там несусветный, надоел уже. В Академии все разбежались праздновать. А я что — рыжая? Я к народу ближе быть хочу!

— Ну так будь, мы тут при чем? Для чего ты нас звала?

Полюбовавшись на извивавшегося демона, Кикируся щелкнула пальцами, и тьма вокруг столика сгустилась до полной непроницаемости. Свеча, стоявшая на столешнице, вспыхнула ярким голубым огоньком, а гомон зала совсем затих.

— Так лучше? — Кикируся, опрокинув рюмочку вишневой наливки, вытащила спицу и понюхала острый кончик.

Рагана, вздохнув не без сожаления, придвинула к себе чашку кофе, наполовину разбавленного коньяком.

Третья ведьма принципиально пила минералку, используя в качестве соломинки трансформированную вязальную спицу. Синяя свеча ее тоже не устроила, и под сердитым прищуром старухи огонек затрещал, почти погас до синей точки, но тут же взметнулся радостным золотисто-оранжевым язычком.

— Вот так лучше.

— Скучная ты, Брегетта, до ужаса, — покосилась на нее Кикируся. — У нас мало времени, сестры. Мне еще за Дьярушкой присмотреть надо, а то Тени-то совсем расшалились, того и гляди из повиновения выйдут. Некогда мне развлекаться. А нам решить надо, что с мальчишками и нашей девочкой делать будем. Ирек-то, слышали, что отчудил?

— Ничего страшного, чтобы пугаться, — фыркнула Брегетта. — Знаю я, о чем мой Алиан с драконом говорил. Не найти Иреку такого демона, который с ним крыльями поменялся бы. Моя девочка все равно не для него. И, дорогая Кикерис, не для твоего любимца Дьяра. Нечего делать моей малышке в этом темном вертепе.

— Не заговаривайся, сестра! Не твоя девочка, а моя! — возмутилась Рагана. — Ты еще ни одного узелка не связала из этого клубочка. Занимайся своим светлейшим Алианом, а к моей девочке даже думать не моги соваться. Не дам! И не тебе решать, с каким клубочком я эту нить свяжу.

— Как это не мне? Я что — чужая? Да мы с Алианчиком…

— А ну, тихо! — рявкнула Кикируся. — Поздно драться-то. Пока вы спорите, да один клубочек с двух концов вязать пытаетесь, мерзавка Лойт ее у вас обеих увести пытается.

— Она давно пытается, с Ликиного рождения, да не выйдет у нее ничего! — отмахнулись сестры.

— Вы еще новостей не знаете, как я погляжу, многомудрые мои да всеведающие, — ехидно прищурилась Кикируся. — Да и Лойт-то, зараза лунная, думала — не узнает никто до поры. А я узнала, потому что сердце Лики сейчас каплю Дьярушкиной крови хранит. Через ту каплю я и услышала, что богиня хочет ее своей Верховной жрицей сделать. И уже обещание у нее вырвала, паучиха дрянная!

Две ведьмы ахнули, переглянулись, и распря тут же была забыта.

— Вот поэтому срочно надо девочку вашу влюбить. — Кикерис откинулась на спинку стула и спрятала хитрый прищур под полями съехавшей на глаза соломенной шляпки. — Решайте, сестры, тянуть дальше некуда. И, кстати, две замечательные кандидатуры у меня имеются. Оба красавчики. Вот только если Ирек, дурак такой, крылья поменяет и лишится способности любить, то сердце у девочки разбитым окажется. Так что думайте тщательнее.

— Да что тут думать? Не отдам ее за бастарда. Остается Дьяр, — поморщилась мадам Брегетта.