Искусство ката - Николай Рагрин

– Зачем ты меня всему этому учишь? – спросил отшельника Томарсин, очередной раз сильно ударив по мешку. – Ты ведь мне категорически запретил драться?

– А ты вспомни наш первый разговор. Я учу тебя быть по-настоящему смелым, учу побеждать себя. Это главное. Другого победить легко, сумей победить себя, вот это куда сложнее.

– А разве я ещё не научился за четыре года?

– Пока была только подготовка, настоящая работа нас ждёт впереди, мы лишь подошли к этому, – спокойно, тихим голосом, как будто сомневаясь в собственных словах, ответил на вопрос отшельник.

– Подготовка? Разве я не всему научился, есть что-то, что я ещё не умею?! – воскликнул Томарсин.

– Пришло время обучить тебя защите. Умение защитить себя – едва ли не самое главное в бою.

– Не понимаю. Ты мне запрещаешь драться с кем-либо, кроме себя самого. А как я себя смогу победить, обучаясь защите? – решил слегка съязвить Томарсин по поводу последнего ответа отшельника на свой вопрос, их отношения вполне позволяли. – Ты будешь учить меня защите от себя самого?

– И этому тоже, – улыбнувшись шутке воспитанника, сказал отшельник, и с этими словами сильно ткнул пальцами правой руки в его живот.

Не сразу пришёл в себя Томарсин от неожиданного удара, а когда пришёл, то уставился на Отшельника округлившимися от удивления глазами с немым вопросом. Голос ещё не вернулся к нему.

– Вот и всё твоё умение, – ответил на немой вопрос отшельник. – Теперь ты понял, что главное – уметь защитить себя, без этого всё остальное тщетно.

– Понятно, – хриплым голосом выдавил из себя Томарсин, – я должен был отбить твой удар или отскочить в сторону. Ударь меня ещё раз, я сумею защититься.

Отшельник не дал просить себя дважды, а молча ткнул ещё раз правой рукой в живот Томарсина. Однако Томарсин успел ударом двумя руками сверху вниз остановить правую руку отшельника и тут же получил затрещину по голове левой рукой, повергшую его наземь. Удар был не очень сильный, и вызвал больше обиду, чем боль.

– Мы так не договаривались! – воскликнул Томарсин, вскочив на ноги. – Я ведь защищал только живот.

– Мы ни о чём не договаривались, тем более о защите живота. Ты разве забыл, что сам попросил меня ударить? – ответил отшельник. – А защищать живот руками нельзя, он сам должен себя защищать. Будешь защищать живот, потеряешь голову, что я и показал тебе. Тело имеет броню – мышцы, нужно только довести их до нужного состояния, чем мы с тобой теперь и займёмся.

– Понятно, – сказал Томарсин.

Хотя ничего понятно не было. Сильно болел живот после удара отшельника. Он плохо представлял, как живот будет сам себя защищать от ударов, потому что был уверен, что ещё один такой же удар он просто не переживёт.

Отшельник прекрасно видел состояние Томарсина, читал сомнение в глазах и чувствовал боль, но ничем не выдал себя.

«Когда-то надо взрослеть, сынок, – подумал он, – пришло время твоё». А вслух сказал:

– Терпение – в этом залог успеха. Терпение – постоянный спутник на твоём пути, много тебе его понадобится. Возьми мазь от ушибов, ты знаешь где, вотри в живот там, где болит. Да много не бери, не для тебя делалась, – уже ворчливо закончил отшельник.

Наступили для Томарсина «черные» дни. Бегать по деревьям, ходить колесом по поляне или на кулаках кверху ногами давно для него стало удовольствием, а не нагрузкой. Впрочем, как и многие другие упражнения, выполнить которые любой житель деревни и в мыслях не мог бы себе позволить. Скажи любому нормальному человеку, что можно отжиматься, стоя на кулаке одной руки ногами вверх, он никогда не поверит. А это не самое трудное, что ежедневно приходилось делать Томарсину, и что давно переросло для него из нагрузки в удовольствие.

Но теперь не только он отрабатывал удары на мешке с песком или на стволах вековых деревьев, но и его тело стало предметом получения их. Только теперь понял Томарсин, для чего отшельник старательно не один день вырезал своеобразную колотушку, или дубинку. Из сухого берёзового полена толщиной с руку и с его же руку длиной, дубинка имела удобную рукоятку с одной стороны, а с другой, на торце, отшельник искусно вырезал кулак. Это его своеобразное оружие сначала стало орудием пытки для Томарсина. Поставит его отшельник в боевую стойку и бьёт дубинкой наотмашь по корпусу и по ногам, приговаривая: «Держи удар, напрягай мышцы навстречу, не давай проникнуть внутрь, терпи, боль уйдёт, броня останется». Томарсин терпел. А что ему оставалось делать?

Справедливости ради надо сказать, что удары отшельника были не настолько сильны, чтобы привести к серьёзным травмам. А если и приводили к небольшим ушибам и синякам, то впоследствии он по больному месту старался не бить, пока не заживёт.

И действительно, не сразу, постепенно, боль начала уходить, хотя сила ударов возрастала. Томарсин был удивлён, когда осознал это. Он-то думал, что боль будет всегда. Как можно получить удар дубинкой и не почувствовать боль? А слова отшельника о том, что боль уйдёт, он понимал так, что привыкнет к боли, перестанет обращать на неё внимание. Но боль действительно начала уходить. Более того. Зарождалось другое чувство, осознав которое, он ещё больше был удивлён.

Томарсин начал испытывать удовольствие от ударов. Сначала это было скорее психологическое, нежели физическое чувство. Удовольствие от осознания того, что может держать такие сильные удары. А затем это чувство стало просто физическим. Вот только много времени, терпения и труда понадобилось на это.

А пока, как только Томарсин более-менее научился держать удар в неподвижной стойке, отшельник усложнил задачу. Сначала заставил его самого наносить удары в воздух и при этом держать удар. А затем и двигаться, работая руками, и опять же держать удар. Вместе с этими упражнениями на экзекуцию отводился час в день. И вначале не каждый день. Сначала набивочным был каждый пятый день, и так в течение месяца. Потом – каждый четвёртый. Опять же месяц. Потом – каждый третий. И так далее.

И только через четыре месяца отшельник стал каждый день охаживать дубинкой тело и ноги Томарсина. Вот тогда начала уходить боль, а на смену пришло чувство удовлетворения, а затем и удовольствия от ударов. Всё это время Томаршин получал удары цилиндрической частью дубинки. И когда окончательно перестал бояться её, то осмелился спросить отшельника о том, зачем тот вырезал на торце дубинки кулак.

– Скоро узнаешь, – услышал он окрашенный весёлой иронией ответ, – я ждал, когда ты спросишь об этом, значит, пришло время и для этого моего изобретения.

Впоследствии Томарсин не раз пожалел о том, что своим вопросом поторопил события.

А однажды он вспомнил, насколько наивным был, когда в самом начале экзекуций спросил отшельника, почему они начали набивать его тело только сейчас, а не с первого дня тренировок. Начни они раньше, он бы раньше привык терпеть боль. Да и в детстве он меньше обращал внимания на ушибы, и даже падая с деревьев, практически не получал травм и не мог вспомнить, чтобы испытывал сильную боль от них.