Злобный заморыш - Харитон Мамбурин

— Видите ли, меня мама учила не связываться с худыми людьми, — честно признался я, — Подобные персоны неспокойны, склонны к авантюрам, в которые также ввергают окружающих. Они буквально источник проблем.

— Я Эскильда Картенбрауэр, благородная леди клана Картенбрауэр с Касдамских островов! — грозно заявило задранное к небу платье, даже остановив движение ног, — Извольте мне немедленно помочь, невежа!

— А я Уоррен Уленшпигель из деревни Хайнклюгге, уходящий отсюда, пока вы не видите куда.

Леди Эскильда-как-её-там оказалась как раз тем самым существом, связываться с которым мне отчаянно не хотелось. Худым, быстрым и сообразительным. Сам по себе я, будучи в первой жизни массивным, добродушным и неторопливым, довольно часто оказывался подобными женщинами если не отэксплуатирован, то как минимум надпользован, посему спасать ту, которая вне всяких сомнений прилипнет ко мне как банный лист к заднице, я не горел ни малейшим желанием. Но оставить беспомощную женщину, которая так страстно и громко кричит о том, что у нее есть деньги…

— Вы невыносимы! — объявила мне задранная юбка после того, как я уже залез на одно из деревьев, к сучкам которого она так накрепко прилипла. Подумав, девушка добавила, — Зато продажны. Это радует.

— Боюсь вас огорчить, леди Картенбрауэр, но я пока морально не готов оказать вам помощь, — объявил я второй раунд переговоров, как только устроился на дереве поудобнее, — Для начала мы с вами заключим простенькое соглашение.

— Мерзавец! Гад! Подонок!

— Вы же еще даже не выслушали!

— Вы низкий человек, Уоррен Уленшпигель!

— Что есть, то есть, — вынужден был признать я, собирающийся и дальше выдавать себя за низкого человека, а не высокого и чрезвычайно красивого гнома, ну очень похожего на кида.

— Говорите! Унижение лучше неведения, но оба они стократно хуже вас!

— Я вам помогаю, а потом мы расходимся каждый своей дорогой. В разные стороны, — сделал я очень рациональное и приятное предложение, добавив от себя щедрый и совершенно бесплатный бонус, — Даже подскажу куда вам двигаться для того, чтобы вновь оказаться среди людей самым быстрейшим образом.

И… я снова её сломал. На этот раз потрясенное молчание длилось едва ли не две минуты, что было довольно немало для девушки, чей худой зад открыт природному сквозняку.

— Я согласна!

Освобожденная из одежного плена девушка оказалась существом на вид еще более тревожным, чем я себе воображал. Худая как палка и высокая как жердь, она была похожа на человекообразного паука, решившего жить как панк. Прическа, похожая на сердитого ежа, острые черты лица, среди которых особенно выдавался тонкий узкий нос, огромные карие глаза почти черного оттенка… и резкая манера движений, выдающая мелкого хищника. Воплощенная в худосочном теле неприятность.

Как только эта бедовая каланча оказалась на земле, она тут же метнулась к незамеченному мной баулу, лежавшему, как оказалось, буквально у нас под ногами. Оставалось лишь досадливо клацнуть зубами, но без особого негатива — грабить это ходячее несчастье после спасения было как-то совсем не с руки. Вновь твердо решив, что здесь моя работа выполнена, я громко объявил худышке направление на Эйлеэм, куда направились мои не слишком чистые на руку однокашники, а затем вовсю припустил по своим делам. То есть подальше от этой достойной Эскильды Картенбауэр, благородной леди с каких-то там островов.

Разумеется, она меня обманула. Спустя полчаса, когда я уже расслабился, начиная забывать о коротком забавном приключении, последствия моего доброго поступка вынырнули у меня из-за спины, чтобы довести меня до инфаркта, пожаловавшись мерзким высоким голосом:

— Я передумала, сударь Уленшпигель!

В бауле у этой… каланчи оказались шмотки. Переодевшись в бархатный брючный костюм вполне приличного вида, она тут же рванула за мной, практически сразу настигнув, но не приближаясь. Схорониться за деревьями этому гибриду палочника и человека не составляло ни малейшего труда, так что, дождавшись, пока я успокоюсь и пойду ровнее, она тупо выпрыгнула из засады и оповестила, что к счастью (чьему?!) идет в одном со мной направлении. Обо всех этих приключениях она поставила меня в известность еще до того момента, как моё сердце перестало танцевать тантареллу от испуга.

Мысль о убийстве этой стервозины я смаковал как изысканнейшее вино…

Но… тщетно. И каким-то образом эта жердь мою мягкость просекла сразу, продолжив болтать с пулеметной скоростью. Может, ей за такое теловычитание отсыпали женского инстинкта на взвод маркитанток?

Видимо из-за этого, а может, даже в аванс за будущую потерю нервных клеток, Бог-из-Машины решил порадовать меня неожиданным сообщением:

— Вы долгое время путешествуете в местах, далеких от цивилизации. Приобретена особенность «Эксперт пересеченной местности»

Маленький бонус тяжелого житья Должников — чем дольше мы занимаемся чем-либо, тем выше шанс приобрести особенность, значительно облегчающую это самое «что-либо». Для кида, по уверениям Хаёркрантца, да будет вечно здорова его мама, нет ничего более желанного, чем приобретение особенностей, облегчающих его жизнь путника и бродяги. Сейчас я уже понимал, что переданный нам гоблорком опыт — это опыт посредственности, что там, на верху пищевых цепочек, где сидят самые могучие Должники, ценности совершенно другие, нежели умение ходить по болотам и оврагам, тратя на 20 процентов меньше сил, но я даже не посредственность, а лишь зародыш кида, у которого не так много шансов выжить. Всё, что прибавляет хоть микрон к этим шансам, я готов встретить с распростертыми объятиями. А ведь есть еще «мастер», мало того, что улучшающий 20 процентов «эксперта» до 30, так еще и заставляющий мой запах исчезать в десять раз быстрее, есть «маэстро», дающий уже прибавку в 50 процентов и наводку на источники воды. Гоблорк тогда неуверенно сообщил, что возможны ступени и более высокого посвящения, но о них он не в курсе.

Развиваться киду жизненно важно.

— Мистер Уоррен, сколько вы еще будете меня игнорировать?!

— Сколько смогу.

— Вы хам! Я же леди!

— Я очень несчастный хам, леди.

— Почему?!

— Я принял неверное решение.

— Держу пари, что вы говорите о помощи мне!

— Я буду раскаиваться в этом вечно.

— Хам!

Леди Эскильда Картенбрауэр трещала, не останавливаясь ни на секунду. Темп её болтовни был настолько высок, что мой временами отключающийся мозг сам себя оглушил, пытаясь представить, из каких именно биологических отверстий эта худая гадость всасывает воздух, так как рот у нее был занят постоянно. Я крутил головой, прятался под треуголку, пытался её игнорировать, но трескотня всё продолжалась и продолжалась. Этой девчонке, едва переступившей порог в двадцать лет, собеседники были не нужны. Она заливалась соловьем, нервно болтая о чем-то своем, допытывалась до меня тысячей вопросов, нимало не смущаясь молчанием, вновь начинала что-то бухтеть…