Окольный путь - Дэвид Аллен Дрейк

Антонина внезапно глубоко вздохнула. Епископ посмотрел на нее и покачал головой.

— Нет. Совершенно точно, нет. Юстиниан не должен ничего знать. По крайней мере до тех пор, пока не будет уже поздно что-либо предпринять и останется только принять то, что мы сделали. — Антоний скорчил гримасу. — И надеяться, что он не отрубит нам головы.

Велисарий все еще не был убежден. Епископ продолжал давить.

— Велисарий, оставь иллюзии. Предположим, мы скажем Юстиниану. Предположим далее, что он примет все, что мы скажем. Предположим, он даже… но тут я уже захожу в область фантастики — он не заподозрит наши мотивы. Что тогда?

Велисарий колебался. Ответила Антонина:

— Он будет настаивать, чтобы встать во главе нашей борьбы. Со всей своей компетентностью. И со всем своим ослиным упрямством, мелочным тщеславием, постоянными интригами, болезненной гордостью, бесконечным сованием носа не в свое дело, суматохой, неверием в еще чью-либо компетентность, кроме своей, в преданность, в…

— Достаточно! — закричал Велисарий и рассмеялся. — Я убежден.

Он переплел пальцы и склонился вперед, поставив локти на колени и уставившись в пол. И снова банальные плитки удостоились необычного для них внимания.

Слова епископа прервали мысли полководца.

— Ты знаешь что-нибудь про Индию, Велисарий? Или ты, Антонина?

Антонина покачала головой. Велисарий, все еще рассматривая пол, пожал плечами и ответил:

— Немного знаю об этой далекой стране, со слов других, но сам никогда не бывал…

Он замолчал на полуслове с открытым ртом. Затем резко поднял голову.

— Что такое я несу? Я очень много знаю об Индии. Из моего видения! Я провел тридцать лет в непрекращающейся борьбе с Индией. Правильнее сказать, против тирании малва. И у меня всегда было к кому обратиться за дельным советом — к Рагунату Рао. — Его лицо побледнело. — Боже, Антоний, ты прав. Мы должны устроить заговор и держать все в тайне. Только надеюсь, что еще не слишком поздно.

— О чем ты? — спросила Антонина.

Велисарий повернулся к ней.

— Я только сейчас вспомнил — это было в моем видении. В империи малва создана самая обширная и развитая в мире шпионская сеть. Это огромная разветвленная система, очень хитро устроенная, — на мгновение он опять ушел в себя. — Я помню один из смертельных ударов, которые они нанесли по нам. К тому времени, как мы наконец проснулись и осознали размеры опасности, римская империя была вся напичкана индийскими шпионами.

Он посмотрел на епископа.

— Ты думаешь…

Александриец махнул рукой.

— Не думаю, что нам следует особо беспокоиться, Велисарий. Уверен: никто не видел, как сюда зашел Михаил. А я у тебя часто бываю, поэтому в моем появлении нет ничего необычного. Конечно, придется проявить осторожность, когда Михаил будет уходить, но это несложно.

Епископ потеребил бороду.

— Однако в будущем проблема очень скоро может стать серьезной. Но давайте вернемся к ней попозже. Сейчас… я могу предоставить вам место, где расположиться для начала. Где мы создадим нашу оружейную мастерскую, будем работать над нашим «оружейным проектом», как ты его назвал. И если нам удастся открыть секрет оружия малва, то мы должны наладить его производство и начать готовить солдат. Недавно одна богатая вдова отписала все свое добро церкви, причем указала обязательное условие: назначить меня распорядителем имущества. Она умерла три месяца назад. Среди всего прочего у нее осталось крупное имение недалеко от Дараса. Рядом с персидской границей. Дом там довольно большой, есть несколько строений, которые вполне подойдут для наших целей. На земле живут крестьяне — арендаторы. Все они, до последнего младенца, сирийцы и монофизиты.[14]

Велисарий кивнул.

— Я очень хорошо знаю эту породу, Антоний. Да, это будет великолепно. Если мы сможем завоевать их доверие, то к ним никакой шпион не проникнет. — Он нахмурился в задумчивости. — Они прекрасно подойдут… дайте-ка мне подумать…

— Хорошо, — сказала Антонина. — Но что мы скажем этим крестьянам? И Иоанну Родосскому? И ведь нам придется воспользоваться услугами по крайней мере нескольких мастеровых. И затем, если дела пойдут успешно, нам придется нанять людей, которые будут осваивать это новое оружие. Если мы не собираемся рассказывать им про камень, как объяснить источник наших знаний?

— Думаю, решение этой проблемы очевидно, — заявил епископ. — Мы просто ничего не будем им говорить. Все знают Велисария, а также Ситтаса как двух самых любимых полководцев Юстиниана. А ты, Антонина, известна как близкая подруга императрицы. Если мы просто будем вести себя скрытно, подчеркивая необходимость соблюдения тайны, то Иоанн Родосский и остальные предположат, что мы заняты проектом, на который получено задание самого императора. — Он улыбнулся. — А мои частые появления уверят их, что работа получила благословение церкви.

— Я поговорю с крестьянами, — предложил Михаил. — Я пользуюсь среди них кое-каким авторитетом.

— Кое-каким авторитетом? — весело рассмеялся епископ. — Это подобно тому, как если бы Моисей сказал, что у него есть несколько гипотетических предложений.

Михаил гневно посмотрел на епископа, но тот нисколько не смутился.

— Твое влияние совершает чудеса. Слово Михаила будет больше значить для простых сирийцев, чем чье-либо еще. Если он благословит эту работу и попросит их соблюдать тайну, не сомневайтесь: они именно так и сделают.

— Но это все равно не решает проблемы сохранения в тайне нашей работы от всего остального мира, — заметила Антонина. — Даже если все, живущие в имении, будут молчать, соседи заметят, как туда постоянно приезжают и уезжают люди со стороны. Эту работу нельзя сделать в изоляции, Антоний.

Епископ посмотрел на Велисария. Казалось, в мыслях полководец где-то далеко.

— Нет, но встреча Михаила с сирийцами все равно поможет, хотя бы на первое время, — заявил епископ. — А дальше…

— Это самая простая вещь в мире, — заявил Велисарий. Говорил он холодным тоном.

Полководец поднялся со своего места и стал медленно прогуливаться по комнате, размахивая руками, пока говорил.

— Все будет происходить следующим образом: Михаил спокойно переманит простых людей на нашу сторону. Антоний, ты станешь как бы нашим представителем от церкви. И если у тебя кто-то что-то спросит в церкви, найдешь, что ответить. То же самое будет делать Ситтас при императорском дворе и среди знати после того, как мы посвятим его в дело. В отличие от меня, у него безупречная аристократическая родословная. Я же в любом случае должен исполнять свой воинский долг.

Он прекратил ходить и сверху вниз посмотрел на Антонину.

— А Антонина станет центром всего. Она переберется жить в тот дом под Дарасом и все время будет там. Больше никаких поездок вместе со мной по военным лагерям. Она организует работу над оружейным проектом и будет руководить ею. А когда придет время, она же займется подготовкой новой армии.