Пусть Бог не вмешивается - Алексей Фомичев

…Осторожный стук в дверь вырвал меня из дремы, я вскочил, сжимая кинжал.

– Кто там?

– Открой, это я, Эная.

Отодвинул засов. Девчонка вошла в комнату.

– Ты чего так рано?

Она обиделась и пробурчала, недовольно поглядывая на меня:

– Скоро обед, солнце давно взошло, а ты дрыхнешь!

– Ну ладно. Что за спешка?

– Не скажу. Совсем забыл меня. Я вчера весь день ждала.

Я скрыл улыбку и обнял обидчивую девчонку. Вчера как раз выяснял, где можно продать железный лом по сходной цене.

– Не дуйся, а то щеки вон как разнесло. Из-за спины видно.

– Ну тебя. – Она изо всех сил сдерживала смех, а потом все-таки звонко расхохоталась. – Ты все шутишь.

– Плакать причин нет. Давай рассказывай, что случилось.

– Господин барон просит тебя отобедать вместе с ним.

– Да? С чего такая милость?

Эная пожала плечами, крутанула головой, отчего волна волос хлестнула меня по лицу. Я вдохнул тонкий аромат трав, настоем которых мыла голову девчонка. Запах был приятным и завлекающим. Захотелось потрогать волосы, зарыться в них лицом, я немедленно исполнил желание. Эная оттолкнула меня.

– Пусти. Не хочу с тобой обниматься.

– Это еще почему?

– Ты так и не извинился.

Ну что поделаешь с этой чертовкой?!

– Так и быть, прошу прощения. А ты простишь?

– Посмотрим. – Эная положила руки мне на плечи. – Ты правда извиняешься?

– Ага, честно.

Она не отводила глаз, потом поцеловала. Я обнял ее и чисто машинально скомкал платье. Эная отпрянула и, чуть задыхаясь, прошептала:

– Нет-нет. Скоро обед, тебе надо одеться.

– На это времени много не уйдет.

Эная вскочила с кровати, подошла к окну. Я встал следом и оделся.

– Ты не знаешь, нашли что-нибудь воины барона? В поселке, где напали на торговцев?

– Да нет. Знаю, что вернулись вчера. А что?

Вместо ответа я поцеловал ее и стал расспрашивать о каких-то пустяках. Она отвечала, выкладывая целый ворох подробностей, я слушал вполуха, а сам радовался известию. Поиски прошли безрезультатно. И в голову никому не пришло связать мои поездки с пропажей двух банд лесных разбойников.

…Кроме Сувора, за столом сидели его верный сотник Витас и дочь. Трое слуг замерли в ожидании позади. Я поздоровался, пододвинул тяжелое кресло ближе к столу.

– Вы извините, Артур, что я пригласил вас без уведомления. Сам только приехал в замок.

– Я благодарен вам, господин барон, за приглашение, когда бы оно ни поступило.

На столе появлялись великолепные блюда, один запах которых способен пробудить аппетит у кого угодно, а не только у меня, едва проснувшегося и проголодавшегося. Когда слуги закончили, барон взмахом руки отослал их и поднял серебряный кубок, богато украшенный золотой насечкой.

– Твое здоровье, Артур! Я вежливо приподнял свой.

– Ваше, господин барон.

Виноделие в Аберене поставлено неплохо. Два сорта вин мне нравились особенно. Светлое, отдававшее липой, и совершенно черное, из черешни. Последняя настойка вообще превосходила все, что я пробовал за свою жизнь. И сейчас смаковал его, одновременно пытаясь отгадать причину столь любезного приглашения.

Обычно я обедал у себя в комнате или на кухне, когда был особо голоден и нетерпелив. С какой стати Сувор устроил прием?..

Барон дал возможность сначала утолить голод и сам с удовольствием насыщался. Я все смотрел на Дану, она стоила того, честное слово. Красивое зеленое платье приятно гармонировало с цветом глаз и изумрудом, вплетенным в волосы. Глубокий вырез приковывал взгляд, нежная чистая кожа, великолепная фигура… э-э, я что-то сбился с мысли. И напрасно засматриваюсь на столь лакомый кусочек. Какие бы ни были здесь вольные взгляды на личную жизнь, барон не позволит заводить шашни дочке, тем более ей, по слухам, скоро замуж.

Увидев, что я отодвинул пустую тарелку, Сувор обратился ко мне:

– Как тебе у нас? Не скучаешь?

– У вас очень красивые места, господин барон. А скучать я не привык. Стараюсь по мере возможности развлекать себя. Вот, к примеру, частенько выезжаю в пес. Прогулки на свежем воздухе очень полезны для здоровья.

Барон выслушал этот бред не моргнув глазом.

– Да, места у нас действительно замечательные. А вот выезжать одному, да еще в лес, довольно опасно. Шайки бандитов бродят по глухим местам, и можно запросто попасть к ним в руки.

Я понимающе вздохнул.

– Да, забыл спросить, как ты съездил отдохнуть? Надеюсь, не попал в этот переплет? Там, как мне доложили, была большая драка.

«А вот это зря, барон. Я же не дурак. В том, что меня опознают, можно не сомневаться. Что-что, а драку придется брать на себя. Наверняка уже расспросили очевидцев и выяснили, кто уложил молодцев в трактире».

– К сожалению, господин барон, мне не удалось избежать досадной драки. Пришел отдохнуть и поесть, но началась свалка – я стал невольным участником.

Сотник, не сдержавшись, бросил:

– Невольным… уложил десять человек. И трактирщика кто-то прирезал.

Дана удивленно охнула: еще не слышала подробностей, а барон с сочувствием смотрел на меня.

– Когда речь идет о своей жизни, господин сотник, как-то не задумываешься о том, чтобы сохранить жизнь тем, кто хочет ее отнять.

Барон поспешил прийти на помощь Витасу.

– Никто тебя не винит, Артур. Ты поступил правильно. Просто Витас удивлен: сразить десятерых – дело довольно трудное. Скажу больше, я не знаю воинов, которые могли бы повторить такое. А я повидал много хороших бойцов, поверь мне.

– Мне повезло.

– Да-да… к счастью, ты остался жив. – Барон задумчиво поглаживал щеку. – Староста исчез и до сих пор не появлялся. Ты не видел его на следующее утро?

– Нет. Я поспешил уехать, не хотел оставаться в таком неспокойном месте.

«Надеюсь, звери уже растащили кости бандитов, так что дальше смутных подозрений барон не пойдет».

Больше о драке Сувор не говорил. Поведал о встрече с другом, служащим при дворе короля. Тот знал молодых дворян, вступивших в дружину герцога Владина, и отзывался о них очень хорошо. Говорил об упорстве, с которым они овладевают трудной военной наукой.

Я поблагодарил барона за столь радостную весть и выразил уверенность в том, что мы скоро услышим о славных подвигах новых рыцарей… ни дна им ни покрышки!

Барон рассказал еще несколько новостей, обращаясь не только ко мне, но и к сотнику и к дочери, которая весь обед просидела молча.