Новое дворянство. Очерки истории ФСБ - Ирина Бороган

Еще до отлета в Москву Солдатов сделал все возможное, чтобы проверить эту историю. Он попросил коллегу по «Новой газете», в свое время служившего в Пятом управлении КГБ, выслушать ее от начала до конца во всех подробностях и высказать свое мнение относительно ее правдивости. Сам Солдатов пришел к выводу, что место встреч с кураторами и описание здания наводят на мысль о Московском управлении ФСБ. Коллега подтвердил: встреча с Алексеем Львовичем и его начальником проходила в типичном для этого управления стиле: именно так руководство контролирует своих сотрудников — им необходимо убедиться, что агент действительно существует и отрабатывает вложенные в него деньги. То, что информатор почти ничего не знает о своем кураторе, тоже вполне типично, так что нет никакого смысла пытаться выудить из Новикова какую-нибудь дополнительную информацию об этом человеке.

После долгих раздумий и споров авторы этой книги изложили историю Новикова на первой полосе «Новой газеты»[83]— и в тот же день датские журналисты выпустили в эфир сюжет, посвященный той же теме.

Материал вызвал широкий резонанс в оппозиционных кругах. Роман Доброхотов, лидер оппозиционной группы «Мы», рассказывал новостным агентствам, что Новиков «светился» буквально везде — невозможно припомнить хоть одну политическую акцию, в которой не принимал бы участия Новиков. Доброхотов признался, что инфильтрация агентов ФСБ в политические движения не является для него неожиданностью: он давно подозревал, что она имеет место; мало того, он убежден, что в российских оппозиционных группах работает еще много таких агентов.

Что же касается движения Каспарова, его активистов не слишком взволновала эта история. Марина Литвинович, пресс-секретарь Гарри Каспарова, сказала Солдатову: «Вы написали — и что? Ну хорошо, что об этом написано». В день публикации материала Денис Билунов, ближайший помощник Каспарова, правда, заметил: «Я никогда не сомневался в том, что внутри и нашей организации, и других оппозиционных организаций есть люди, которые дали согласие информировать силовые органы о нашей деятельности. Теперь это стало достоянием гласности». Он сказал также, что все это дело достойно судебного разбирательства, но потом добавил: «Я думаю, что заниматься этим должна прокуратура, потому что речь идет не столько о нарушении наших прав, сколько о грубом нарушении закона со стороны силовых ведомств».

Другие СМИ, в том числе The Moscow Times, Le Figaro и ВВС тут же подхватили историю Новикова. Но ФСБ отказалась давать какие бы то ни было комментарии. Евгений Калинович, руководитель пресс-службы УФСБ по Москве и Московской области, в день публикации ушел на больничный, а его сотрудники отказывались от комментариев. На письменный запрос авторы тоже не получили никакого ответа. Но в деле осталась еще масса неясностей. Уже после обнародования этой истории коллеги по «Новой газете» упрекали Солдатова в публикации непроверенной информации.

Через две недели после выхода скандального материала в свет Солдатов встретился с сотрудником Московского управления ФСБ, иногда делившимся с ним информацией на условиях анонимности. Офицер подтвердил, что дело Новикова вызвало горячие споры в управлении. «Почему, — недоумевал Солдатов, — ФСБ завербовала именно Новикова?» Собеседник ответил: «Ты пойми, мы его проверяли, он аферист, у него проблемы с выплатой кредитов». «Понимаешь, — добавил он, — у нас ведь есть план по вербовке». Его слова, казалось, подтверждали факт внедрения Новикова. Однако другой источник в ФСБ, человек, работающий не в том подразделении, которое могло завербовать Новикова, сказал, что вся эта история была для ФСБ громом среди ясного неба, что они растерялись и не знали, как на это реагировать.

Внедрение агентов в зарегистрированные по всем правилам политические организации — это нарушение закона. Но, как объяснил авторам другой сотрудник ФСБ, лазейка имеется: разработка начинается по другому поводу, а информация по общественной организации включается «факультативно», просто потому, что человек «по случайному совпадению» оказался ее активистом.

Информация о финансовых сложностях Новикова оказалась для авторов новостью. Они связались еще с одним активистом ОГФ, Михаилом Дмитриевым, близким другом Новикова (в свое время он владел небольшим банком, лопнувшим из-за кризиса 1998 года), и Михаил подтвердил наличие у Новикова финансовых проблем. Дмитриев сообщил, что Новиков, узнав о его финансовом прошлом, предлагал ему вместе взять кредит, чтобы расплатиться с другими кредитами, в которых к тому времени он сильно запутался. Дмитриев от таких предложений отказался.[84]

В конце концов Солдатов позвонил Новикову и напрямую спросил о невыплаченных кредитах. Новиков признался, что взял в долг 15 ООО долларов и возвращать их не собирался. Кроме того, он рассказал, что еще в Приднестровье имел контакты с криминальными группами и что ФСБ была прекрасно осведомлена об этом.

Картина прояснялась. Долги и связи с криминальными кругами сделали Новикова более сговорчивым, стало понятно, на чем его «поймали»: став информатором ФСБ, он мог надеяться со временем решить свои проблемы с банками и законом.

Насколько история Новикова правдива? Ясно, что за ним числились долги и криминальное прошлое. Спецслужбы, безусловно, могли без труда завербовать его, сделав своим осведомителем. Информация о процессе вербовки и об общении с кураторами, предоставленная им Солдатову, была точной (во всяком случае, доступные нам способы проверки ее полностью подтвердили). Нет также сомнений, что он работал в организации Каспарова, представляющей значительный интерес для ФСБ, и именно для московского управления спецслужбы (кстати, когда Каспарова вызвали на допрос в ФСБ, его допрашивали именно в том здании, которое описывал Новиков как место своего первого контакта с чекистами). Со своей стороны Новиков постарался выжать из этой ситуации все: обратился в Западную Европу за политическим убежищем, мотивируя свою просьбу политическими преследованиями.

Что касается ФСБ, то там вполне могли заявить, что Новиков по собственному почину делился с ними информацией, и что они платили ему только чтобы покрыть его расходы. В конце концов, речь шла о довольно скромных суммах. Неудивительно, что ФСБ хранила упорное молчание: Новиков — относительно мелкая фигура, ФСБ не особенно им дорожила, и после скандала там посчитали, что проще о нем просто забыть.

Однако, как выяснилось позже, в спецслужбе не сразу пришли к этому решению. В июле 2008 года преподаватель Академии ФСБ рассказал авторам, что публикация здорово разозлила сотрудников Московского управления ФСБ и что их гнев направлен персонально на Солдатова. Только близкие президентские выборы, назначенные на 2 марта 2008 года, помешали им «наказать» журналистов.

В марте 2009-го Новикову, уже перебравшемуся в Финляндию, отказали в политическом убежище, но он решил остаться в стране и попытаться возобновить рассмотрение своего дела. Летом 2010 года Новикова выдали российским властям, но ему удалось достаточно быстро перебраться в Приднестровье.[85]