📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгФэнтезиМаг и его кошка - Алина Лис

Маг и его кошка - Алина Лис

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 13 14 15 16 17 18 19 20 21 ... 157
Перейти на страницу:

Наш семейный портрет. Мне на нем пять лет, и, по мнению всех домочадцев, я похожа на маленького фэйри. Сотни кудряшек, бархатный берет, платье в оборочку.

— А это что за юный шкодник?

— Мой брат.

— Плохо получился. Художник работал с похмелья?

Да, у Риккардо на картине слишком простодушный и одновременно озорной взгляд. Обычно брат куда серьезнее. И все же маг несправедлив к живописцу.

— У вас ведь больше нет братьев и сестер?

— Нет. Отец женился еще дважды, но вторая жена была бесплодна. А третья умерла родами, и ребенка спасти не удалось.

От воспоминаний становится грустно. Она умерла два года назад. Ей было восемнадцать.

Я любила Лукрецию как старшую сестру. Искренне молилась, чтобы роды прошли успешно, но боги решили иначе.

Мы подходим к последнему полотну в галерее, и у меня пересыхает во рту.

— А это… мой портрет. На шестнадцатилетие.

Он долго всматривается в работу Лоренцо. Потом переводит взгляд на меня, будто сравнивая с оригиналом, приподнимает бровь.

Я чувствую, что краснею. Мне самой немного неловко рядом с картиной, она словно свидетельство моего глубинного лицемерия. Женщина на портрете — воплощение чистоты, стыдливости и нежности. Глаза полуопущены, на лице улыбка, значение которой я сама тщусь разгадать. В жизни я никогда не была настолько… совершенной.

— Интересно… — бормочет северянин. — Художник хотел сказать, что всякий должен целовать ваши туфельки, и, пожалуй, ему это удалось.

— Его писал Лоренцо, — в моем голосе вызов.

— А. Тогда ясно. Значит, вот как он вас воспринимал, бедняга. Кстати, вам неожиданно идет белый.

— Почему «бедняга»? — я сама поражаюсь, как зло и вкрадчиво звучат мои слова.

Опасная тема. Магу не стоило бы ее трогать лишний раз, но Элвин Эйстер не стыдится вспоминать о своем преступлении.

Понимающая улыбка. Он берет меня за руку:

— Сами подумайте, сеньорита. Она слишком хороша для этого мира, ей бы по облаку ходить, — кивок на портрет. — Быть мужем такой дамы — значит ощущать себя святотатцем или вором, посягнувшим на сокровище. Да вы и сами все знаете. Признайтесь, вам это нравилось?

Слова жестоки, как бывает жестока истина. Лоренцо и правда боготворил меня. И да — мне это нравилось. Полные безмолвного восторга взгляды были так убедительны, что я чаще верила им, чем себе или зеркалам.

— Разве так не должно быть между влюбленными?

— И кого любил ваш Лоренцо на самом деле? Ее, — кивок в сторону портрета, — или вас?

— Она — это я!

Я пытаюсь вырвать руку, Элвин берет меня за плечи. Я ощущаю, какая сила таится в этих изящных пальцах. Голубые глаза странно сверкают, у меня перехватывает дыхание.

— Неужели вам так охота быть недоступным идеалом? Вы — живая женщина, Франческа. Как все люди врете, ошибаетесь и пользуетесь ночной вазой.

Какая отвратительная похабщина! Да как он смеет!

Я чувствую, как краснею. От возмущения и сказанной магом непристойности сразу.

— Ну хватит мерзостей! Лоренцо любил меня. И я любила… люблю его.

— Мертвецы всегда лучше живых. Поэтому их так удобно любить.

Мне хочется тоже сделать ему больно. Хотя бы словом.

— Вам так важно отнять у меня не только возлюбленного, но и память о нем?! Это… подло. Вы не умеете любить и радоваться, оттого и спешите омрачить чужое счастье! Из зависти.

— Из зависти? — с непонятной и пугающей интонацией спрашивает Элвин.

А потом он привлекает меня к себе и склоняется над моим запрокинутым лицом. Чувствую жар рук на спине, губы почти касаются моих, дыхание обжигает. Накатывает обморочная слабость, хочу забыть обо всем, подчиниться чужой воле.

— Ну ладно, пусть будет зависть.

В последний момент перед глазами встает злополучное озеро, безжизненные глаза Лоренцо. Как ведро холодной воды на голову. Вырываюсь из объятий и с размаху бью мага по лицу.

Неестественно громкий звук пощечины. Я с ужасом отшатываюсь, вспоминая, чем закончилось подобное для Лоренцо.

— Признаю, я это заслужил, — задумчиво произносит Элвин, поднеся руку к щеке. — Должно быть, вы правы насчет зависти.

Мне хочется опереться на что-нибудь. В голове сумбур, ноги не держат. Он подхватывает меня под руку.

— Оставим эту тему, сеньорита. Впереди еще несколько часов увлекательной прогулки.

Я покорно переставляю ноги. Что это было? Что со мной?

Элвин опять рассуждает об искусстве, восхищаясь ринской школой живописи. Я едва слушаю. Как маг может делать вид, что ничего не случилось?

Одурманенная, я не сразу замечаю, куда он направляется. Мы спускаемся по узкой винтовой лестнице. Пахнет плесенью и могилой. Живое пламя на распахнутой ладони мага бросает блики на стены, играет на каплях влаги. Я невольно придвигаюсь ближе к своему спутнику.

— О нет! Нам туда нельзя!

— Это еще почему?

— Кровавая башня.

— Чувствую аромат тайны. Скелеты в шкафу, пугающие семейные предания. Расскажите!

Мне не хочется ворошить грязное белье своей семьи, но эта история слишком известна, чтобы был смысл ее утаивать.

— Возможно, вы слышали, что мой прадед, Джеронимо Рино, был безумен…

— А, тот самый — знаменитый предок, который имел забавные кулинарные пристрастия?

Назвать людоедство «забавными кулинарными пристрастиями» — это чересчур. Даже для Элвина Эйстера.

— Ваш цинизм гадок, как кривлянья шута.

Он покаянно опускает голову:

— Простите, Франческа. Все время забываю про разницу в возрасте. Это не цинизм, это… просто толстокожесть, наверное. Я видел столько отвратительных вещей, что давно перестал придавать им хоть какое-то значение. Продолжайте, обещаю молчать.

— Его болезнь… он не просто ел людей.

— Надо полагать, он их сначала готовил?

— Не в этом дело, — не буду с ним спорить. Легче перекрыть Эрану, чем поток сомнительных шуток северянина. — Он… считал, что лучший способ сохранить мясо свежим — оставить его в живых.

— Мудрый человек… — Элвин спотыкается. — Погодите! Вы же не хотите сказать…

— Да. Он вырезал куски у еще живых людей, чтобы приготовить. А потом ел.

Я останавливаюсь. Мне страшно. Кровавая башня, десятки замученных жертв, несчастная сеньорита Изабелла — мой детский кошмар.

Я — Франческа Рино. Жуткое наследие Джеронимо — часть моего приданого.

— Он держал их здесь, в Кровавой башне, — шепотом говорю я. — Говорят, в подвале до сих пор живет призрак сеньориты Изабеллы. У нее только одна нога, потому что вторую Джеронимо отрезал и съел.

1 ... 13 14 15 16 17 18 19 20 21 ... 157
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?