Полночь над Санктафраксом - Крис Риддел

— А теперь марш отсюда! — скомандовал Прутик. — И если я ещё раз увижу, что вы к нему пристаёте, вы все мигом отправитесь в Нижний Город на вечное поселение. Я ясно выражаюсь?

Вокс мрачно кивнул и улизнул прочь. Его приятели уже давно сбежали.

— Спасибо, профессор, — выдохнул Каулквейп.

Прутик улыбнулся.

— Ну сколько раз тебе говорить, — сказал он, — зови меня Прутик.

— Да, проф… Прутик, — поправился Каулквейп.

— И вот ещё, Каулквейп…

— Да, Прутик?

— Ты выронил вот это. — Молодой профессор вручил своему подмастерью помятые свитки. — И не пачкай больше свою красивую мантию.

— Не буду, Прутик, — обрадовался Каулквейп и побрёл за профессором к Школе Темноты и Света.

Кабинет Прутика находился на самом верху западной башни Школы. Это была маленькая комнатка с мягкими подвесными креслами, где в углу горела печь; в помещении было тепло и уютно. Вдоль стены стояли полки с рядами книг в кожаных переплётах, пачками бумаг, перевязанных лентами, и сложный световой прибор. Всё это было покрыто толстым слоем пыли.

Прутик смотрел на Каулквейпа, своего подмастерья, который сидел, уткнувшись носом в свиток, и жадно читал что-то при свете открытой печной заслонки, в печном жерле малиновыми язычками пламени полыхали поленья. Должно быть, он зажёг летучее дерево, подумал Прутик и снова перенёсся в детство, к лесным троллям, когда сиживал на коврике из шкуры тильдера перед огнём и слушал, как Спельда, его приёмная мать, рассказывает истории о тёмных Дремучих Лесах.

Поленья летучего дерева давали много жара, но при горении они действительно приобретали летучесть и так и норовили выскочить наружу, когда печная заслонка была открыта. Часто Каулквейпу приходилось отрываться от рукописей и засовывать обратно горящее полено, которое пыталось вылететь.

— Что ты там такое читаешь? — спросил Прутик, не скрывая скуки в голосе.

Юный подмастерье отлично понимал, что Санктафракс и особенно эти маленькие гробоподобные каморки Школы Темноты и Света просто душили молодого капитана воздушных пиратов.

— Да так, один старый манускрипт, профессор, — ответил Каулквейп. — Я нашёл его в Главной Библиотеке, это так захватывающе…

— Зови меня Прутик, — раздражённо ответил тот, а потом добавил уже спокойнее: — Завидую я тебе, Каулквейп.

— Мне, Прутик? Но почему?

— Ты можешь взять свиток, и воображение уносит тебя небо знает куда. Я наблюдал, как ты сидишь тут часами, корпя над каким-нибудь куском коры, наполовину изгрызенным древесными мотыльками и червями, будто в трансе. Ты рождён быть учёным, Каулквейп. А я… — он остановился, — я воздушный пират!

Прутик встал, пересёк душный кабинет и, подойдя к окну, настежь распахнул его. Капли холодного дождя падали на его поднятое вверх лицо и стекали по шее.

— Вот где я должен быть, — сказал он, показывая на небо над Санктафраксом. — Вот там. Лететь в небе. Быть капитаном воздушных пиратов. Как мой отец и отец моего отца. Это в крови, Каулквейп, — мне этого так не хватает.

Каулквейп отложил рукопись и поймал печными щипцами вылетевшее полено летучего дерева.

— Каулквейп, — продолжал Прутик, всё ещё пристально вглядываясь в бесконечные воздушные просторы, — ты никогда не слышал, как ветер поёт в снастях, не видел, как земля разворачивается под тобой, будто карта, не чувствовал, как ветер играет у тебя в волосах, когда летишь по небу. Если бы ты всё это испытал, ты бы понял, какое это несчастье — быть втиснутым в этот тесный убогий кабинетик. Я чувствую себя точно птица, которой подрезали крылья.

— Я люблю Санктафракс, — ответил Каулквейп, — я люблю его башни, его улочки, Главную Библиотеку и этот тесный кабинетик тоже. Но если бы не ты, меня здесь не было бы. — Он опустил глаза от внезапно накатившего смущения. — И я последовал бы за тобой повсюду, даже… — он указал в открытое окно, — даже туда, в открытое небо.

Прутик вздрогнул.

— Были другие, кто тоже последовал за мной туда, — тихо ответил он.

— Твоя команда? — спросил Каулквейп.

— Моя команда, — грустно прошептал Прутик. Сейчас он видел их всех очень ясно — разношёрстная, но верная компания, которую он собрал: плоскоголовый гоблин, душегубец из Дремучих Лесов, древесный эльф, водяной вэйф, Каменный Пилот, толстолап и очкастый рулевой. Все они верили в него, пошли за ним в открытое небо — и погибли там. — Я не знаю как, но я погубил их всех, Каулквейп. Видишь, как опасно доверять мне.

— А ты уверен, что они мертвы? — спросил Каулквейп.

— Конечно мертвы! — раздражённо ответил Прутик. — Как они могли выжить?

— Но ты-то выжил, — заметил Каулквейп.

Прутик замер, как громом поражённый.

— … Я имею в виду, ты видел, что с ними произошло на самом деле?

— Видел? — переспросил Прутик. — Я не помню!

— А ты помнишь хоть что-нибудь из того рокового путешествия в открытом небе? — поинтересовался Каулквейп.

Прутик понурил голову.

— Нет, — хмуро признал он.

— Тогда откуда же ты знаешь, что они мертвы? — настаивал Каулквейп. — Сколько человек было на борту «Танцующего-на-Краю», когда вы отправлялись в путь?

— Вместе со мной восемь, но…

— А Профессор Темноты видел, как восемь падающих звёзд пролетели в небе, — выпалил Каулквейп.

Прутик нахмурился:

— Каулквейп, что ты там такое говоришь?

— Я и так проговорился, — запнулся Каулквейп. — Профессор приказал мне не разговаривать с тобой о твоей прошлой жизни. Он сказал, тебя это только расстроит…

— Расстроит меня? Конечно меня это расстраивает! — обрушился на него Прутик. — Если бы я только на минуту подумал, что хоть кто-то из моей команды ещё жив, я бы немедленно ушёл отсюда и нашёл бы их, чего бы это ни стоило.

Каулквейп кивнул:

— Я думаю, именно этого профессор и боится. Забудь про то, что я сказал, Прутик.

— Забыть?! — набросился на него Прутик. — Я не могу забыть! Восемь падающих звёзд, так ты сказал. По штуке на каждого члена команды «Танцующего-на-Краю». Каулквейп, вспомни, а профессор не говорил, где они приземлились?

— Ну, я… Я имею в виду, я думаю…

— Я могу ответить на этот вопрос, — раздался вдруг голос. В дверях кабинета стоял Профессор Темноты. — Мне следовало догадаться, что не удастся сделать из тебя учёного, Прутик, мальчик мой, — грустно произнёс он. — Ты совсем как твой отец, прирождённый авантюрист, и, как и ему, возможно, тебе предначертано навсегда пропасть в открытом небе.

Прутик схватил профессора за руку.

— Мой отец? — спросил он. — Вы знаете, что случилось с моим отцом?