Мег. Первобытные воды - Стив Алтен

Масао машет ей рукой, затем нащупывает на жилете выпускной клапан. Нажав на кнопку дефлятора, он выпускает лишний воздух, после чего стремительно погружается ногами вперед в зеленые воды рукотворной лагуны.

Барабанная дробь пульсирует у него в ушах. Подавив желание подняться наверх и выключить динамики, Масао продолжает погружение. Ему приходится, зажав нос, выровнять давление, чтобы преодолеть семьдесят футов, отделяющих его от сумрачного дна.

Стальная решетка шириной двадцать футов закрывает основную дренажную трубу, тянущуюся на всю ширину бассейна. Масао сгибается над решеткой, забитой водорослями, дохлой рыбой и прочей дрянью. Тут же плавает мертвая морская черепаха, ее передняя ласта застряла в дренажной трубе.

Низкая барабанная дробь пробирает до костей, пульс старика учащается в такт завораживающему ритму. Масао нервно озирается по сторонам, затем улыбается, понимая, что становится параноиком. Она давным-давно уплыла, старина. И не сможет причинить тебе вреда.

Зажав в левой руке сетку, Масао принимается выдирать из решетки водоросли и собирать мусор.

Патриция Педраццоли держит голову над водой и начинает грести еще интенсивнее, пробиваясь через полосу прибоя. От кипящей на медленном огне ярости мускулы наливаются силой, и Патриция уже не обращает внимания на холодную тихоокеанскую воду.

Ублюдок… Кеннет был прав. Мне давным-давно следовало послать его куда подальше…

Девушка не замечает призрачного сияния, следующего за ней в восьмидесяти футах от поверхности, – сияния, от которого темно-синий цвет вод становится изумрудным. Однако ее настораживают доносящиеся с правой стороны истошные вопли:

– Триша, акула! Акула, Триш… Это мег!

Патриция перестает грести, сердце бешено колотится. Тяжело дыша, она делает рывок вперед и оглядывается.

«Ангел II» плывет по инерции в двадцати футах справа от нее, Мак перегибается через леер, защитив глаза ладонью от исходящего от воды мерцания, и пытается скрыть озорную ухмылку:

– Прости, мне нужно было привлечь твое внимание.

– Задница!

– Пусть я задница, но, эй, я несчастная задница! Позволь мне хотя бы тебя забрать. Если хочешь, можешь поставить мне фингал и под вторым глазом.

– Уж лучше я поплаваю с мегом! – Опустив голову в воду, Патриция упрямо продолжает плыть.

Ангел кружит внизу, вдыхая запахи моря, ее мозг обрабатывает информацию об аминокислотах в содержащейся в воде моче, масляных пятнах на шкуре, запах от желез внутренней секреции после недавнего эстрального цикла…

Акула поднимается, чтобы начать кормежку.

Но внезапно обнаруживает другие импульсы: отдаленные низкочастотные реверберации, воздействующие на основные инстинкты, впиваются в мозг.

В отличие от большинства рыб, хищные акулы вроде Carcharodon megalodon обладают достаточно сложным мозгом – центром управления самой совершенной нервной системой из всех, что когда-либо создавала Природа. Слуховые, зрительные, обонятельные и электрические сигналы обрабатываются средним мозгом животного, мозжечком и задним мозгом, а также десятью процентами переднего мозга. Остальная часть гигантского головного мозга предназначена для обучения и запоминания. Память привела Ангела в родные воды. И теперь поведенческие навыки заставили ее переключить свой сенсорный аппарат.

Бум-бум-бум… бум-бум-бум… бум-бум-бум…

Не обращая внимания на Патрицию, Ангел направляется обратно в каньон. По мере приближению к склону каньона вибрации все больше усиливаются. Ангел следует по глубоководному ущелью на юг, словно собака Павлова, повинуясь условным рефлексам.

Бум-бум-бум… бум-бум-бум… бум-бум-бум…

Ответвление ущелья ведет на восток. Ангел плывет вдоль расщелины, пульс учащается в ритме вудуистского барабана. Звонок на обед времен ее юности приводит акулу в рукотворный канал лагуны Танаки.

Масао Танаки, стараясь не прикасаться к мертвой морской черепахе, кладет очередную порцию водорослей в переполненную сетку. Проверяет запас воздуха в баллоне и смотрит на узкую дорожку, которую удалось очистить от грязи. Похоже, работы здесь на всю ночь. Затянув завязки сетки, старик нащупывает клапан жилета, чтобы подняться на поверхность…

И тут у него внезапно сжимает грудь, а дыхание перехватывает. Он леденеет при виде жуткой конусообразной головы, надвигающейся на него сквозь зеленоватую дымку.

Отвратительная морда, усеянная черными точками пор.

Ощеренная в дьявольской ухмылке пасть.

Обтекаемое тело. Чудовищные размеры. Причем настолько, что вода бурлит при движении акулы.

Ангел…

У Масао мурашки ползут по спине, кожа начинает гореть, мышцы, словно электрифицировавшись, каменеют. Он прикусывает загубник, поправляет мешок, но остается неподвижным, несмотря на тиски, все крепче сжимающие грудную клетку.

Ангел обращает на него серое пятно правого глаза, а затем, словно гигантский дирижабль, проплывает мимо. В поле зрения Масао попадают трепещущие жаберные щели, затем правый грудной плавник, похожий на крыло «Боинга-737».

Поднятый монстром водоворот затягивает Масао, отрывая от дна. Голова старика врезается в плавник мега снова и снова. Хвостовой плавник высотой с двухэтажный дом, точно букашку, вышвыривает Масао из кильватерного следа.

Морская черепаха, освободившись, дрейфует неподалеку; ее панцирь ударяется о маску старика. Отодвинув мертвое животное, Масао расширенными от ужаса глазами смотрит, как Ангел приближается к южному концу бассейна – туда, где находится подводная обзорная комната.

Мег высовывает из воды гигантскую голову, чтобы оглядеться.

Барабаны… Она думает, что настало время обеда.

Новая волна боли сжимает грудь старика, заставляя согнуться пополам.

Атти Холман поливает из шланга очередную панель из плексигласа, потом счищает соль скребком, который держит в здоровой левой руке, направляя ее неработающей левой.

Неожиданно Атти спотыкается о бетонное основание заржавевшей А-рамы и падает при виде омерзительной алебастровой головы, возникшей из темно-зеленой воды по другую сторону перегородки.

Оцепенев от ужаса, Атти таращится на чудовище, которое словно разговаривает с ней: его нижняя челюсть открывается и закрывается, демонстрируя кончики жутких семидюймовых зубов.

Масао, сжавшись в комочек, болтается в воде на глубине пятидесяти футов. Невыносимая боль пронизывает тело, старику кажется, будто у него на груди сидит слон. Боль отдается в спину и шею, в руки и нижнюю челюсть. Масао силится глотнуть воздуха, его пораженное ишемией сердце, лишенное из-за тромба кислорода, пытается прогнать кровь через коронарную артерию. Сердечный ритм становится неровным, фибрилляция желудочка заставляет сердце трепыхаться, препятствуя нормальному кровоснабжению мозга.