Поцелуй жертвы - Матильда Старр

Вилард застонал. Глупец — не то слово. Пустырник — любимая травка магической молодежи. Ненадолго увеличивает силу у неинициированных детей почти до той, что будет после инициации. Правда, длится эффект всего ничего, а вот плохое самочувствие будет весь следующий день, а то и дольше. Но кого это останавливало, когда нужно было создать приворот или организовать какую-нибудь недобрую шалость! Сколько раз воровали они это снадобье у травниц!

— И всё равно. После инициации она… — он не закончил фразу.

— Должна была стать очень сильной ведьмой, — закончил за него старик. — Достаточно сильной, чтобы нарушить расстановку сил.

— Это, я так понимаю, первая плохая новость. — Вилард нахмурился. Он точно не хотел знать остальные.

— Еще не вся, — старик вздохнул. — Ее сила перезревает. Ей уже неделю как пора становиться ведьмой… И то, что дремлет внутри нее, так просто не сдастся.

— То есть она будет бросаться на всех мужчин подряд, чтобы… — эта мысль понравилась ему еще меньше. Если так и дальше пойдет, к третьей новости он по давно забытой традиции прикажет убить гонца.

— Не на всех, — колдун покачал головой. — Только на тех, кто может ее инициировать.

Вилард скрипнул зубами. Надо взять себя в руки. Вся эта история совершенно выбила его из колеи. Он говорит глупость за глупостью.

Существует лишь два способа инициировать мага. Первый — сложный, с заклинаниями и ритуалом. Нужна лунная ночь, пустая комната, а еще проводить ритуал может только тот, к кому будущий маг испытывает чувства.

Второй — гораздо проще. Нужно лишь, чтобы обладателя силы лишил невинности инициированный маг. Это часто приводило к проблемам.

Из-за любви магов к юным человечкам в мире людей полно недомагинь. Слабые, необученные, непонимающие. Они ничего не знают о своей силе и не умеют с нею совладать. Те, у кого хватает интуиции, чтобы приблизиться к ее пониманию, становятся «алтайскими ведьмами», «потомственными шаманками» или едут на «Битву экстрасенсов»… А остальные страдают всю жизнь, смутно догадываясь, что не просто так заболела соседка, о которой в сердцах подумала плохо.

— То есть бросаться она будет на меня.

Старик пожал плечами.

— Тебе лучше пока держаться от нее подальше. Будь моим гостем. Переночуешь у меня, а я к полудню изготовлю артефакт, который спрячет твою силу. Тогда она будет чувствовать в тебе обычного человека.

Оставлять Лис одну в замке не хотелось. Но прежде чем принимать решение, неплохо бы узнать, какие еще неприятности его ждут.

— Какая вторая плохая новость?

— Вытекает из первой. Ритуал.

— С ним что не так?

— Обычно ритуал опасен только для жертвы, — начал старик, и Вилард сжал зубы. Называть девушку жертвой ему не нравилось даже раньше. А теперь не нравилось вдвойне. Старик продолжал говорить, словно не заметил его реакции. А может, и правда не заметил. — Но при такой силе он будет опасен и для тебя тоже. Это… — колдун запнулся, подыскивая точные слова, — как залить океан в бутылку. Каждый из вас может не пережить ритуал.

Теперь Вилард молчал дольше, обдумывая услышанное. Наконец он решился:

— Судя по динамике, третья новость — мы все умрем?

Старик улыбнулся:

— Что-то вроде того. Кому-то эта девушка очень нужна. Кому-то сильному. И этот кто-то поставил на нее метку.

— И это значит?

— Это значит, что тот, кто ее ищет, уже знает, где она.

Теперь Вилард подскочил и размашисто заходил по гостиной.

— И, зная это, ты хочешь, чтобы я оставил ее тут одну?!

— Успокойся! — старик почти прикрикнул. — Она в твоем замке, куда нельзя войти без приглашения. Если тебя не будет — ей ничего не грозит. Останешься — и к утру в мире станет меньше одной девственницей и больше одной ведьмой.

Вилард всё еще испепелял его ненавидящим взглядом, и старик добавил:

— И потеряешь город!

Вилард опустил взгляд.

— Будь по-твоему.

____

Под тяжелыми сводами зала было светло как днем. Тысячи свечей зажгли сегодня, чтобы Луна не чувствовала себя одинокой… Сияющие огоньки словно обступили алтарь, на котором лежало прекрасное бесчувственное тело. Сердце дрогнуло — такой трогательной выглядела обнаженная девушка на безжизненном холодном камне. Впрочем, он смотрел на нее словно издалека… Словно видел впервые и ничего о ней не знал.

Вилард не помнил, как прожил это время. Всё было как в тумане. Шутка ли, целый месяц прошел! Опоил его чем-то колдун, что ли?

Сегодня — точно опоил. В трезвом уме не сможет этого перенести ни маг, ни человечка. Жертва тоже испила свою чашу. Она ничего не запомнит. И это хорошо для нее.

Та-дах, та-дах! Бьет ритуальный барабан. И мысли исчезают, растворяются. Не нужны мысли. Нужно превратиться в огромный сосуд и вобрать в себя как можно больше света.

Та-дах, та-дах! Вилард идет по тоненькой дорожке между свечами. Ему предстоит трижды испить жертву, чтобы наполниться ее силой.

Старик стоит у изголовья алтаря в белом балахоне. Лица не видно за капюшоном. У него в руках — старинная книга. Он монотонно бубнит что-то непонятное. Так надо.

Вилард приблизился к алтарю. Теперь девушка рядом и он может ее рассмотреть. На ее щеках — лихорадочный румянец, на губах — полуулыбка. Хорошо, что глаза закрыты. Плохо, должно быть, смотреть в глаза тому, кого собираешься ограбить.

— Твердыня в камне. Сила во мне, со мной, при мне, — голос старика раскатился под сводами.

Пора.

Вилард наклонился над девушкой и припал к ее губам. Они пахли травами и вином. Было странно и непривычно целовать неподвижные губы. С одной стороны — странно, а с другой — вроде и ничего. Надо — значит надо.

Он проник языком в ее приоткрытый рот, коснулся языка — и тут же выгнулся от страшной боли. Словно молния ударила в позвоночник. Да нет, десяток, сотня молний.

Он выпрямился и попытался вдохнуть. Получилось не сразу — словно тело теперь не доверяло ему даже в этом. А когда боль отступила и легкие наполнились воздухом, показалось, что дышать стало легко как никогда. Словно не воздух он вдыхал, а чистый свет.

— Твердыня в камне. Сила во мне, со мной, при мне! — снова прогремел старик.

В руках у него откуда-то появился ножик с тонким лезвием. Колдун занес нож над телом, и Вилард отстраненно подумал, что как-то это нехорошо, но мешать почему-то не стал… Старик резко опустил нож на нежную шею девушки, и сердце Виларда упало вместе с этим ножом.

Когда колдун отвел руку — на белоснежной коже оказался лишь тонкий порез с несколькими выступившими капельками крови.

Вилард приблизился губами к этой ранке. Осторожно лизнул красную каплю — и сжался, ожидая новой боли. Но боли не было. В голову ударил хмель. Беспечная эйфория кружила голову. Соленое на языке как высшая милость, как лучшее проявление счастья. Он впился в порез, присосался, стараясь забрать хоть еще одну, хоть маленькую, но каплю этого чистейшего восторга.