Вне закона - Андрей Круз

Спустился вниз, подошел к стойке:

— А оружейник в городе есть?

— Есть. Выйдешь за дверь — и налево, — хозяин, или кто он там, показал рукой. — Пятый дом слева будет… да, пятый. Там вывеска «Оружие и оружейник», не пропустишь.

— А он покупает?

— И покупает, и продает. Купить может еще Хромой Дэйв, у него ломбард на два дома дальше.

— А к кому выгодней?

— Все равно, — отмахнулся собеседник. — Они цены держат.

— Я понял, спасибо.

— Тебе баню к какому времени топить?

Я скосил глаза на восьмиугольные часы в деревянном корпусе, висевшие на стене. Двадцать минут третьего.

— Часов в восемь нормально?

Чтобы прямо перед сном. И прогуляться, и оглядеться успеть. И даже выпить, потому что такой план у меня тоже есть.

— Нам все равно, лишь бы успели.

— Ну… в восемь тогда, раз нормально.

Хорошо, что почва здесь была песчаная, так что не вся улица тонула в грязи, а лишь ее середина, там, где все раскатали колеса повозок и копыта коней. Вдоль стен же можно было идти без особых проблем, разве что под ноги все же следовало поглядывать. Навстречу попалось всего три человека, я их вроде как даже посчитал, хотя у пристаней я видел табличку с надписью «Red Rock, Population 1350». Все встреченные были мужчинами, как и все остальные люди, которых я успел встретить, что начало меня наводить на совсем печальные размышления. Например о том, что у меня пожизненное может быть, и провести остаток этой самой жизни в краях с настолько выраженной гендерной диспропорцией, если говорить по-умному… Тут хоть бордели кем укомплектованы? Хорошо о них думать или совсем-совсем плохо?

В таких печальных мыслях я добрел до магазинчика оружейника, куда и зашел, тщательно отерев ноги о деревянную решетку на крыльце. Зашел и огляделся.

Нет, это не мой магазин в Тусоне. Это совсем небольшая лавка с деревянным прилавком, в которой на обшитой доской стене висит с пару десятков разных винтовок и дробовиков и с пяток револьверов. Полки, на которых рядами выставлены коробки с патронами, а сами коробки просто картонные, без всякой маркировки. Бутылочки с оружейным маслом и щелочью. Всякая полезная мелочевка. Бедненький выбор ремней и кобур.

В самом крошечном «торговом зале» никого, но на звон колокольчика из другой двери выглянул худощавый невысокий человек с висячими «ганфайтерскими» усами и стрижкой «ежиком». Я увидел, как его глаза пробежались по моей одежде и лишь затем перескочили на лицо — опознал «духа», понятное дело. Можно начинать разводить.

— Привет! — сказал я жизнерадостно.

— Привет, — кивнул он, выходя в «торговый зал» и вытирая руки тряпкой. — Что могу сделать для вас?

Я выложил на прилавок «комбо», «кучерское» ружье и дробовик шестнадцатого. «Ганфайтер» кивнул, потом взял в руки комбо, посмотрел на эмблему, негромко хмыкнул. вроде как удивленно подняв брови, но вслух ничего не сказал. А я и спрашивать не стал.

— Продать или выставить на продажу? — уточнил усатый.

— Продать.

— Проездом здесь? — уточнил он как бы между делом.

Ага, если проездом, то можно и цену опускать безбожно.

— Думаю осесть.

Может это чуть сдержит полет фантазии.

Усатый опять чуть поднял брови, затем кивнул, явно не проявляя от такого известия никакого особого восторга. Где я все это взял он тоже не стал спрашивать, просто взялся за осмотр, придвинувшись поближе к колмановской лампе, свисающей с крюка.

— Ничего самому не нужно? — спросил он вроде как совсем равнодушно.

Я еще раз посмотрел на висящее оружие и понял, что ничего особо выдающегося не вижу там. Все, что висело на стене, было копиями все того же «кольта» 1873 года одинарного действия, а их у меня уже две. А, нет, вон еще «Merwin & Hulbert» — «раздвижной» компактный револьвер модели 1873 года, который начала производить неожиданно воскресшая недавно компания, тихо угасшая еще в начале двадцатого века. Прямо Ренессанс всего этого сейчас пошел. И вон новенький «Скофилд» вижу.

— Патронов бы взял немного.

— Каких? — поставив за казенником ствола «винчестера» кусочек белой бумаги, он заглянул в канал.

— Не старый совсем, — сказал я. — Точнее даже новый.

— М-м, — кивнул оружейник, явно стараясь пропустить мой комментарий мимо ушей, после чего начал с сосредоточенным видом пытаться расшатать цевье.

— Нет пока люфта.

— Есть уже, — преувеличенно озабочено нахмурился он. — Видишь?

Я увидел, что люфт был в основном в его левой руке, которой усатый придерживал оружие.

— У меня был самый большой оружейный в Тусоне, Аризона, — улыбнулся я ему. — Так что все это шоу можно приберечь для других клиентов.

Усатый вздохнул, но вроде сильно не расстроился. Кивнув, отложил «помпу» и взялся за «кучерское».

— Мне патроны нужны разных калибров, — решил чуть обнадежить его я. — Стоп… это у тебя двенадцатый? — показал я на «помпу» — копию той, что я сейчас лежала на прилавке.

— Это? — усатый снял карабин с крючков и выложил передо мной. — Точно, двенадцатый.

То, что нужно. Только здесь ствол длинный, дюймов аж тридцать, но это не страшно, это подрезать без проблем, а может и подрезать не надо, потому что с таким на охоту хорошо. На птицу, например.

Посмотрел в ствол, полязгал затвором, приложился пару раз.

— Почти новый, — сказал усатый. — Нравится?

— Я бы поменял.

— Шестнадцатый продать трудней, — старательно изобразил кислую рожу хозяин.

— Двустволка в придачу, — придвинул я к нему «кучерское». — Пойдет?

Честное предложение, даже в его пользу, наверное. Он подумал минуту и согласился.

Заодно получилось разжиться патронами в достаточном количестве, хоть денег и не прибавилось. Заполнил пояс-патронташ и попрощался с усатым уже вполне по-дружески. Он уже повесил «обменный» дробовик на место проданного, а все остальное отложил пока в сторону. После чего он подсказал где можно купить одежду.

В общем, подсказывать и не надо было особо, потому что нужная лавка оказалась прямо через дорогу, как раз напротив оружейного. Он пальцем показал, прямо в грязное окошко. Я перешел дорогу, выбирая, куда можно ногу поставить так, чтобы по щиколотку в грязи не увязнуть, а вот там меня поджидал сюрприз: это не было магазином.

На полках, пахнущие нафталином, лежали рулоны самой разной ткани, от толстого сукна до тонкого полотна. А еще на стенах висели фотографии мужчин и — это обнадеживает, — женщин, на которых что-то было надето. У дальней стены за прилавком стояли две швейные машинки, за одной из которых к тому же сидела довольно молодая упитанная негритянка, толкая ногой педаль привода и двигая ткань под иглой. А на звук уже привычного колокольчика над дверью к стойке подошел маленького роста толстый человечек.