У смерти твой голос - Екатерина Соболь

сглотнула. Да что ж такое, почему вокруг столько красавчиков?! Это все равно что жить рядом с кондитерским магазином, когда тебе нельзя сладкое. Парень с выбритыми висками, с серьгой в ухе, да еще и в майке без рукавов – видимо, для большей сексуальности.

И конечно, весь в черном. И джинсы с низкой посадкой, которые я увидела, когда он вышел из-за стойки считать какие-то ящики.

– Здрасте, – развязно протянул он. – Кофейку?

– А… Ага, – выдавила я, пытаясь побороть внезапное смущение.

Я обычно просто не оказывалась поблизости от таких парней в майках без рукавов. Бары, ночные клубы, вечеринки – места, которые я всячески избегала, потому что опасность втрескаться в кого-нибудь под воздействием алкоголя, музыки и вот так одетых людей возрастает, а я хотела прожить долгую жизнь, полную служения людям, как Хо Тэ Мин.

Красавчик бросил свой список и принялся возиться с кофемашиной. Запястья у него были все в браслетах. Он протянул мне латте, я вползла на смехотворно высокий барный табурет и вцепилась в свою чашку. Латте я не пью, только капучино, но теперь было уже как-то неудобно об этом сказать. Бармен оперся на стойку, и его подкачанные, голые до плеч руки оказались недалеко от меня. Я чопорно выпрямила спину, не зная, как себя ведут в таких ситуациях.

– Спрашивайте, – сказал он.

– О… О чем?

– Такие девушки не заходят к нам без причины. И без парня.

Он пожал плечами, и мышцы красиво перекатились под кожей. Я торопливо отвела взгляд.

– Такие… Какие? – Хотелось собрать обратную связь от как можно большего количества парней, что же все-таки со мной не так. – Одетые в пиджаки?

– Дело не в пиджаке. Если я надену свой, мало что изменится. – Он даже порылся под стойкой, вытащил черный пиджак и надел. Да, он прав: выглядел все так же сексуально. – Но у вас глаза испуганные, как будто это ваш первый раз. – Он весело ухмыльнулся. – Не волнуйтесь. Первый раз – это не страшно.

Да что происходит?! Я подскочила, как кот, на которого наступили, пока он спал. Бармен засмеялся и вернулся к своему списку.

– Короче, я понимаю, что вы не просто так пришли. Сначала явился коп, потом еще двое, парень с девушкой. Теперь вы. Держу пари, вы какая-нибудь журналистка или блогер.

– Я астролог.

Он заржал:

– Обалдеть. И как, день сегодня благоприятный, чтобы выпить?

– Вполне, – дерзко ответила я и сама себя похвалила, что так быстро нашлась с ответом, а не блеяла как овца.

– Приходите вечером. У меня учет, сейчас привезут продукты, надо успеть досчитать остатки. А часов с девяти у нас очень весело. Налью вам за счет заведения, чтобы звезды были ко мне благосклонны.

Я так смешалась, что кивнула и сползла со стула, чтобы уйти, когда он сам, спасибо ему большое, напомнил о цели моего визита.

– Так что, вы даже не спросите, видел ли я тех девушек? Не поверю, что вы тут ради латте, тем более вы не стали его пить.

– Вы их видели?

– Приходите вечером – скажу.

Я что-то промямлила и полезла за телефоном, чтобы заплатить за кофе, но он махнул рукой.

– Не нужно. Увидимся.

Внутри у меня набухали разом и возбуждение, и тревога.

«Такой красивый», – сказала девушка в моем салоне про какого-то парня. И не знала даты его рождения. Она вполне могла познакомиться с кем-то в баре, провести с ним ночь, а утром решить проверить совместимость. Конечно, вряд ли речь о бармене, но…

– У вас такое милое лицо. На нем все можно прочесть, и даже астрологом быть не надо. – Он зажмурился и сделал вид, что водит над стойкой руками, как шаман. – Вы решаете, прийти ли вам вечером. Духи передают вам: приходите.

Я поклонилась и вылетела из бара. Солнечный свет ударил по глазам. Как будто в другой стране побывала! И ничего не узнала – просто молодец, Юн Хи, отличное расследование! Выяснила, что в баре работает симпатичный парень. Я позвонила Гилю и честно сказала, что ничего про инспектора не разведала.

– Ну ладно… – вздохнул он. На заднем плане раздавались голоса и шум машин, – видимо, он был в патруле. – Появятся новости, сообщу.

Самым мудрым решением было бы поехать в салон и все-таки заняться запуском рекламы, но я, конечно, этого не сделала. Меня предательски тянуло на мост Лунного Света, чтобы бродить там, вспоминая вчерашнюю прогулку, но я нажала себе на предплечье и постаралась отвлечься на боль. До девяти еще есть время. Переодеваться не буду, мне особо и не во что. Обуви на каблуках нет, ни одной короткой юбки – тоже, живу скучной жизнью. И красной помады, естественно, нет. Но я все равно пойду в бар – назло судьбе и инспектору Чану. Просто понаблюдаю и ни в кого, естественно, не буду влюбляться. Жизнь стала такой интересной – пойду ей навстречу.

Я дошла до автобусной остановки и села на скамейку – там охлаждающие панели, всегда приятно на них посидеть летом, – и, чтобы проверить, вытеснен ли образ Чана Чон Мина барменом, открыла наши вчерашние фотки. И почувствовала, что улыбаюсь, – прямо из глубины сердца, и это было совсем не то, что облизнуться на симпатичного бармена. Когда инспектор был рядом, даже если только на фото, это было как анестезия. Приглушало любую боль, делало меня мягкой и бессильной. Я включила музыку в наушниках и бродила по городу, глядя на детей, собак, магазины, взбудораженная новыми ощущениями, а к девяти поехала в «Бар Синих Струн».

Поступлю как взрослая женщина: выпью все, что у них найдется, пофлиртую с барменом, подменю мысли о Чане Чон Мине другими. Это будет мой способ номер четыре, новый. Отчаянным временам – отчаянные меры.

К ночи бар ожил. На террасе, на пороге, даже в ближайшем сквере пила и болтала огромная компания молодежи, броско одетые девушки общались с нарядными парнями. На веранде танцевали, и я невольно позавидовала. Музыка была негромкая, чтобы не беспокоить горожан, но все равно – ого! Вот это веселуха! Я представляла себе гнусную обитель порока, а это было веселое и забавное место. Танцевать я особо не умею, но покачиваться в такт музыке смогу. Хоть разок попробую, каково это! Главное – делать вид, что мне весело и что я часто бываю в барах. Всё лучше, чем лежать дома и тыкать ручкой себе в предплечье.

За стойкой был тот же самый парень, на этот раз в белоснежной рубашке. Наливал людям, улыбался, весело переговаривался. Я подошла с таким озабоченным деловитым видом,