Брат, держи удар! - Владимир Колычев

— Валерий Михайлович Маркин, правильно? — спросил один опер.

Здоровенный дядька лет сорока с добродушным лицом. Но взгляд тяжелый, жесткий. Он держал в руках паспорт Валеры.

— Вы же видите… — усаживаясь на стул, буркнул Валера.

— Видим… А еще слышим, — кивнул второй опер. Совсем еще молодой парень. Года на два старше Валеры.

— Певицу Лелю слышим… Между прочим, хорошо поет, мне нравится. А ты ее продюсер, так?..

— Что-то вроде того, — мрачно усмехнулся Валера.

— Почему «вроде»?

— Да потому что козлы какие-то на мое место лезут…

И, не мудрствуя лукаво, Валера рассказал про Юраса, про то, как тот пытался нагреть на нем руки. Его слушали, не перебивали. Никто не остановил его, когда он дошел до Леры, до квартиры Харлама. И про встречу в «аквариуме» с неким Сникиным тоже рассказал.

— Не врешь? — только и спросил его молодой, когда он закончил.

— А чего мне врать? Я еще в здравом уме, чтобы из-за каких-то паршивых двухсот долларов на преступление идти…

— Ну, не паршивых… Двести долларов по нынешним временам — большие деньги…

— Для кого как. Я вот из Чечни этой весной почти десять тысяч привез.

— Воевал?

— Ага, в спецназе. Орденом «Мужества» награжден.

— Впечатляет, — кивнул молодой.

— А еще тебя Никита Брат финансирует, так? — спросил опер в годах.

— Не меня он финансирует. А наш совместный проект. Раскрутка певицы больших денег стоит…

— А некий Харлам позарился на эти деньги. Сначала через некоего Юраса пытался на тебя давить. Потом сам за тебя взялся, так?

— Я понимаю, вы мне не верите. У вас заявление этого Харлама. И ему вы верите больше, чем мне…

— Да нет, ошибаешься, сынок… Мы-то как раз тебе больше верим. Не потому, что ты такой хороший. А потому, что уж больно хорошо гражданина Харламова знаем. Сволочь редкостная. Уличный «отморозок». Житья от него нет… Но заявление мы обязаны рассмотреть. Харламов, конечно, подонок. Но при всем при том гражданин России, на которого распространяется действие Конституции. И мы обязаны ему верить…

— Да не брал я эти двести долларов!

— Но в квартире-то был?

— Был.

— Не отрицаешь?

— Не отрицаю.

— И говоришь, что двести долларов — для тебя не такие уж и большие деньги?

— Ну, по крайней мере, я бы не стал рисковать из-за них… Я вообще никогда в жизни ничего не украл…

— Да мы верим тебе, — подмигнул ему молодой опер. — Знаем, что подонки в Чечне не воюют… Но деньги придется вернуть. Двести долларов, Харламову…

— Но я же говорю, что не брал…

— А кто говорит, что брал? Ты просто верни их. И все…

— И вы меня отпустите?..

— Конечно!

Оба опера располагали к себе. Спокойные, рассудительные, добродушные. И они готовы отпустить его. Если он вернет Харламу двести долларов.

— Но у меня при себе нет денег… Все забрали…

— Вот, здесь все твои деньги… — опер постарше открыл ящик своего стола, показал бумажник. — Все в целости и сохранности. Можешь проверить.

— Да ну что вы, я вам верю…

Он верил им. Хорошие мужики, таким не то что деньги, себя доверить можно.

Валера взял бумажник. В одном отсеке у него хранились двадцати- и пятидесятидолларовые купюры. Он отсчитал двести баксов и протянул их оперу.

Тот добродушно улыбнулся, взял деньги, спрятал их в стол.

— Ну вот и все! — весело подмигнул он Валере. — Инцидент исчерпан. Можете идти домой, господин продюсер.

— Как? Я могу вот так просто уйти?..

— Конечно!.. Валера поднялся.

— Ах да, — будто вспомнил молодой опер. — Небольшая формальность… Вот здесь, пожалуйста, распишитесь…

Он пододвинул к Валере бланк какого-то документа. И ручку.

Валера взял ручку, приготовился писать. Даже не посмотрел, что за документ ему подсунули. Так спешил поскорее убраться из этого неуютного места.

Он уже начал писать под диктовку опера, когда распахнулась дверь. И в кабинет вошли двое.

— Привет, мужики! — послышался знакомый голос.

Валера оторвался от бумаги. И глянул на вошедших. Так и есть, это майор Светлов и майор Вершинин, неутомимые борцы с организованной преступностью. Оба опера поднялись им навстречу, протянули руки для пожатия. Видимо, они не просто знали рубоповцев, но и крепко уважали. Ничего удивительного: Светлов и Вершинин — настоящие, не кабинетные менты. И на службе не первый десяток лет.

— Авдеич, мы за этим охламоном, — показал Светлов на Валеру.

Оба этих мента покровительствовали Никите. А после недавних событий и Валера с ними немного сдружился. И Лелька их знает… Стоп, а не Лелька ли позвонила им?..

— Здравствуйте, Игорь Павлович, здравствуйте, Лев Семенович! — бодро поприветствовал их Валера. И так же бодро сообщил: — А меня уже выпускают…

Только почему-то ни молодой опер, ни тот, который в годах, не торопились подтверждать правоту его слов. И оба почему-то смутились.

— Выпускают? — подозрительно глянул на них Вершинин. — А ну-ка, что за бумага у тебя там?..

Он взял документ, который Валера уже почти подписал. Вчитался в строки.

— Выпускают, значит, — усмехнулся. — Ты хоть знаешь, что это такое?.. Садовая твоя голова, это ж протокол допроса. И ты во всем признаешься…

— Авдеич, ну ты даешь! — хмыкнул Светлов. — Пацана, как последнего лоха, развел…

— Старого мента голова кормит, — вздохнул тот. — Сам знаешь, Игорь, с нас же за раскрываемость спрашивают.

— Да знаю… Но парня отпустить надо. Я за него ручаюсь.

— Тут всего двести баксов каких-то, — вмешался Вершинин. — Даже под стражу брать не обязательно.

— Ну так, если начальник разрешит…

— С начальником мы договоримся.

— Договоритесь — забирайте, мне-то что…

Уже через час Валера сидел на заднем сиденье «Ауди» Светлова. Вершинин восседал на переднем.

— Значит, говоришь, к деньгам Никиты козлы эти подбираются? — спросил он.

— Точно… А как вы меня нашли?..

— Подруга твоя запомнила номера машины, на которой тебя увезли. Нам позвонила. Попросила содействия. Номер отдела мы вычислили. И за тобой. Вовремя подоспели. Ты уже голову в петлю сунул…

— Авдеич — он такой, хитрый лис и битый волк в одном лице, — кивнул Светлов. — Скажи спасибо, что мы с этим отделением дружим, иначе бы тебе такого вставили…