Улица Полумесяца - Энн Перри

– Боже мой! Я не представляла, что вы так внимательно слушаете. Мне следовало обратить на вас более серьезное внимание. Вы ведь, надеюсь, не критик?

– Нет, мэм, – с улыбкой ответил Томас, – я служу в полиции.

– Вот те на! – Глаза актрисы изумленно расширились. – Вы это серьезно?

Суперинтендант кивнул.

– Как беспощаден закон! Неужели вы способны бросить людей в тюрьму за карманные кражи или уличные драки? – Антрим с легкостью подбросила ему такую идею.

– К сожалению, гораздо чаще мне приходится иметь дело с более серьезными преступлениями, такими как убийство, – ответил Томас тоном, потерявшим былую непринужденность.

Орландо встал.

– Вот, вероятно, что подразумевала миссис Филдинг, говоря, что нам не следует задавать вопросы, на которые мы не хотим получить ответы, – сказал он в наступившем молчании. – Свобода слова должна включать и свободу не слушать этого слова. До недавнего времени я даже не задумывался об этом… – Молодой человек направился к двери. – Я жутко проголодался. Пойду поищу какой-нибудь еды. Всем доброго вечера.

– Отличная идея, – быстро подхватила его мать, впервые, казалось, слегка потеряв самообладание. – Как вы все относитесь к ужину с шампанским?

Джошуа вежливо отказался, найдя подобающий предлог, и после очередных восхвалений они с Кэролайн и Томасом удалились.

Питт также еще раз поблагодарил Филдинга за приглашение в театр и пожелал своим родственникам доброй ночи. Кэролайн и Джошуа поехали домой, по дороге довольно осторожно и избирательно вспоминая пьесу, обсуждая персонажей, но ни разу больше не упоминая игру самой Сесиль Антрим. Миссис Филдинг все мучительнее осознавала свою чужеродность в театральном мире мужа.

* * *

На следующее утро Джошуа рано ушел на встречу с драматургом, а Кэролайн встала позже и позавтракала в одиночестве. Она в задумчивости смотрела на вторую, уже остывшую чашку чая, когда в столовую, тяжело опираясь на трость, вошла Мария Эллисон. В молодости она была красива, но возраст и дурной характер уже наложили свой отпечаток на ее внешность, и ее пронзительные глаза выглядели почти черными, когда она осуждающе глянула на миссис Филдинг.

– Что ж, ты выглядишь так, словно попусту потратила шестипенсовик, ничего не поимев взамен, – саркастически бросила пожилая леди. – Выглядишь как склянка с уксусом. – Она взглянула на чайник. – Свежая заварка? Сомневаюсь, что свежая.

– Вы совершенно правы, – ответила Кэролайн, поднимая глаза.

– Не много пользы в признании моей правоты, – заметила старая дама, отставляя стул и садясь напротив бывшей невестки. – Пора принимать меры. Ни одному мужчине не понравится жена с кислой миной, тем более если она значительно старше его самого. Дурной нрав может испортить даже молодую красотку. А уж те, у кого молодость в далеком прошлом, становятся ужасно несносными.

Всю свою жизнь в первом браке Кэролайн обуздывала свой язык, стараясь быть вежливой со свекровью. Но ее последняя шпилька оказалась невыносимой, поскольку была близка к правде, и миссис Филдинг не смогла сдержаться.

– Благодарю вас за то, что вы делитесь со мною уроками ваших ошибок, – парировала она. – Я уверена, что вам это давно понятно.

Мария удивилась. Кэролайн никогда прежде не высказывалась так резко.

– Полагаю, что тебе не понравилась пьеса, – осторожно заметила она.

– Нет, пьеса была отличная, – возразила Филдинг. – Более того, великолепная.

Миссис Эллисон сердито уставилась на чайник.

– Тогда почему ты тоскуешь тут над чашкой стылого чая с такой физиономией, словно проглотила тухлое яйцо? – требовательно спросила она. – По-моему, у тебя еще есть служанка, которой можно позвонить и велеть принести горячий чайник? Я понимаю, что здесь не Эшворд-холл, но полагаю, что избранный тобою молодой актер зарабатывает достаточно, чтобы позволить тебе хотя бы прилично содержать дом?

Возмущенная и глубоко обиженная Кэролайн выпалила первое, что пришло ей в голову:

– Вчера вечером я познакомилась с одним интересным и очаровательным господином. – Она решительно глянула на старую даму. – Из Америки. Он прибыл сюда, надеясь разыскать своих родственников.

– Я не поняла и жду ответа на свой вопрос, – поджав губы, произнесла Мария.

– Если вы желаете чая, то позвоните сами, и горничная вас обслужит, – ответила ее собеседница. – Ей вы и расскажете о своих пожеланиях. А я их не смогу объяснить, поскольку ваши мысли мне недоступны. Я упомянула о мистере Эллисоне, полагая, что вы, возможно, захотите с ним познакомиться. В конце концов, он скорее ваш родственник, чем мой.

– Прошу прощения? – Пожилая леди оцепенела.

– Мистер Эллисон приходится вам более близким родственником, чем мне, – отчетливо повторила ее бывшая невестка.

– Неужели этот проходимец заявил, – глаза Марии в изумлении распахнулись, – что он является моим родственником? Ты же больше не носишь фамилию Эллисон! Ты предпочла стать некоей э… э… как там его фамилия?

– Филдинг, – в очередной раз подсказала Кэролайн.

Притворяясь, что никак не запомнит фамилию Джошуа, старая дама смаковала свои оскорбительные нападки.

– И вы правы, он заявил о родстве, – добавила супруга актера. – А его сходство с Эдвардом поистине поразительно и не вызывает ни малейших сомнений.

Мария замерла в неподвижности, забыв даже о звонке горничной.

– Неужели? И какого же пошиба этот человек? Как именно он представился? – спросила она.

Кэролайн уже сомневалась, порадует ли ее саму результат такой опрометчивой откровенности. Она ожидала совсем иной реакции. Однако отступать было поздно, и она продолжила:

– Очевидно, мой покойный свекор был женат… до того, как познакомился с вами.

Лицо старой дамы оставалось неподвижным, как камень.

– И Сэмюэль – его сын, – закончила миссис Филдинг.

– Неужели? – сдавленно откликнулась ее бывшая свекровь. – Ну… что ж, посмотрим. Но ты не ответила на мой вопрос… какого пошиба этот человек?

– Обаятельный, умный, ясно мыслящий, интересный собеседник и, если судить по одежде, очень неплохо обеспеченный, – сообщила Кэролайн. – Я сочла его вполне приятным. Надеюсь, он навестит нас, – добавила она и перевела дух. – На самом деле я сама хочу пригласить его.

Ничего не сказав, миссис Эллисон дотянулась до колокольчика и яростно позвонила в него.

На следующее утро после похода в театр Питт рано появился в своем кабинете на Боу-стрит. Мало радости было торчать одному дома, особенно если с первой почтой не доставили письма от Шарлотты. Поэтому, позавтракав и накормив котов, суперинтендант покинул Кеппель-стрит и отправился в участок.