Мать королей - Юзеф Игнаций Крашевский

времени визита Збигнева и после объявленного уже Хинчей приезда Ягайллы Витовт постоянно думал о его браке с племянницей, и не сомневался, что, несмотря на сопротивление Олесницкого, Ягайллу к этому склонит.

Пока это случилось, Витовт часто вызывал к себе Соньку, дабы приготовить её и научить, как служить ему, будучи королевой.

– Я делаю тебя королевой, – повторял он, – но также могу сбросить тебя с трона, если не захочешь быть мне послушной. По моей милости ты станешь женой Ягайллы, но помни, что от моей мести, если предашь, ни Ягайлло, ни польские паны тебя не уберегут.

Слушая эти увещевания и угрозы с какой-то холодностью и смирением, Сонька ничего на это не отвечала. Витовт хотел из неё вытянут обязательства и обещания, она тогда как-то вкрадчиво, неопределённо говорила только то, что благодарна ему сейчас и впредь будет благодарной. Витовт не обращал на это внимания, потому что был слишком уверен в себе, чтобы предположить, что молодая девушка смело окажет ему сопротивление и не пойдёт по его желанию.

Княгиня Юлианна предостерегала его, но напрасно. Привыкший вести с ней бои и делать всё наперекор ей, потому что она ему сопротивлялась, он смеялся над её угрозами.

– Но ты не знаешь этой гадины, которую воспитал на своей груди, – повторяла она, – эта девушка хитрая и мстительная. Ей верить нельзя. Она предаст тебя!

Витовт смеялся и не давал об этом говорить. В его глазах Сонька была слабым существом, которое свою силу черпала от него, на него опиралась. Эти пророчества, над которыми он смеялся, князь приписывал неприязни по отношению к красивой девушке. Его даже не поразило то, что Сонька раньше разговорчивая, весёлая, игривая с ним, вдруг стала серьёзной и молчаливой. Девушка скрывала в себе, что думала и чувствовала, доверяя только Фемке, которая из страха, как бы в это не проникли, закрывала рот.

Когда было объявлено о прибытии в Троки на Новый год, Витовт только размышлял, как показать Соньку Ягайлле, потому что ни за чем иным король туда ехал. Привезти её в Троки, или Ягайллу привезти в Вильно? Первое показалось ему более удобным, хотя второе более лёгким. Он предвидел сопротивление и раздражение княгини Юлианны, вынужденной везти с собой ненавистную княжну, чтобы помочь ей возвышению, которое скорее хотела бы предотвратить.

Впрочем, в этом, как и во всём, чего Витовт хотел и приказывал, ни она и никто ему сопротивляться не могли.

Он объявил жене, чтобы со своим двором и Сонькой она ехала за ним в Троки. Княгиня выслушала приказ в мрачном молчании. Витовт раньше выехал в замок, в котором даже для короля и его многочисленного двора особенно больших приготовлений было не нужно.

Только многочисленный кортеж было трудно кормить, но в Вильне были запасы, а крестьяне могут пригнать повозки и сани по первому приказу.

Днём ещё накануне Нового года прискакал гонец короля. Витовт хотел расположить короля к себе, выехал навстречу. В мили от Трок на тракте они встретились и, спешившись, обнялись.

С королём не было большого двора, его сопровождало всего несколько человек, но с ними был неотступный Олесницкий. Увидев его, Витовт невольно вздрогнул. Он надеялся, что у Ягайллы хоть столько будет силы и ловкости, чтобы не разрешить с ним ехать… раз был только помехой.

Однако он любезно поздоровался с противником, не показывая ему пасмурного лица. С лица Ягайллы, словно бы помолодевшего от движения и путешествия, видно было желание узнать своё будущее и пробуждённый интерес.

Старик был нетерпелив как ребёнок и не мог этого скрыть. Они сказали другу другу всего несколько слов, когда, наклонившись к уху Витовта, он шепнул ему:

– А скоро я её увижу?

Князь весело овтетил:

– Даже ещё сегодня.

Они так обменялись этими словами, что их никто подслушать не мог. Громко Ягайлло говорил о поездке, о морозе, об охоте, устроенной по дороге. Хотя для неё было не так много времени, две телеги набитого зверья плелись за королевским обозом… король, как всегда, ими хвалился. Несмотря на то, что эта поездка, завершённая очень быстро, была специально предпринята с маленькой свитой, она выглядела богато и по-королевски.

Именно потому, что Ягайлло по привычке ехал в простом бараньем кожухе и даже броского плаща на нём не носил, только серый, польские пани и двор тем изысканней нарядились, желая, чтобы могущество и силу Ягайллы видел весь свет.

Их сопровождающие копейщики, челядь, каморники, оруженосцы, возницы выглядели гораздо роскошней короля. Каждый из урядников и польских панов вёл с собой приличный отряд, шубы у всех были покрыты пурпуром, колпаки, пояса, упряжь светились от золота. Фигуры и лица тоже были серьёзными и рыцарскими. В них чувствовались те освобождённые люди, уверенные в себе, сенаторы и паны, которые шли в помощь своему господину, но ему как рабы не служили. Когда все, что обращались вокруг Витовта, дрожали, тут каждый, начиная от Збышка, держали голову вверх.

Витовта сопровождали литовские бояре, богатые, важные, нарядные, было видно, что служили ему, но ни своей воли, ни свободного слова у них не было. Два отряда были непохожи, как небо и земля, и паны их были тоже в противоречии друг с другом.

Добродушный и не лишённый хитрости Ягайлло был больше отцом своих, чем королём, Витовт же был вождём и полновластным паном. По его кивку они готовы были пойти повеситься, как наёмные татары под Грюнвальдом, так тут все бояре готовы были в огонь и воду. Король сначала должен был поговорить с польскими сенаторами, прежде чем пошли бы вслепую.

Потом, сев на коней, они поехали дальше; они впереди, за ними сперва духовенство, потому что вместе со Збышком были капеллан и писарь, затем воевода Краковский, урядники двора, каморники и рыцарство.

Ягайлло, которого уже один вид Литвы делал радостным, смеялся и шутил. По пути для него было полно старых воспоминаний. Он знал все эти леса, помнил не одно пребывание в Троках.

Его лицо только на мгновение омрачалось и по лицу пробегали тучи, когда он невольно считал, сколько прошло лет с тех времён… и каким был уже старым, хоть таковым ещё не чувствовал себя.

Он улыбнулся, когда, выехав из леса, увидел озеро, стены обоих замков, на фоне зимнего вечера светящиеся огненными окнами, весело поднимающийся вверх дым и возле первого замка группу любопытных людей, которые при виде своего пана и короля начали кричать им по-литовски.

Вид этих людей, костюмов, звучание этой родной речи разволновал Ягайллу ещё больше. Он мог даже забыть на мгновение о