Сельва умеет ждать - Лев Вершинин

Буркнул:

— Эк сказано! А мы тут в игрушки, понимаешь, играем.

На краткий миг светло взгрустнулось.

Вот это — нетленно. Всех .черви сгложут, а это останется…

Из горних высей Его Высокопревосходительство выдернул колокольчик пневмопочты.

Шуршание. На столе — россыпь кристаллов.

Один из полупрозрачных ромбиков, помеченный крохотным полумесяцем — эмблемой истанбулского отделения Конторы — и алой полосой — символом строжайшей конфиденциальности, был аккуратно отодвинут в сторону. Остальные, один за другим, канули в пасть дешифратора.

По мере ознакомления Даниэль Александрович то скупо улыбался, то слегка хмурился, а пару раз даже удивленно покачал головой.

Донесение из «Стерео-Центра». И.о. директора имеет честь сообщить, что проект «Возвращение Одинокой звезды» запущен в производство сегодня, 29 августа; первые серии выйдут на стереоэкраны не позднее середины сентября.

Похвально. Оперативно. Будешь, «и.о.», директором.

А вот господин Смирнов Ю.В. в очередной, пятый раз подчеркивает, что ни о какой компенсации за помощь государству в поисках объекта «Туз» не может быть и речи.

Ясно. Пора опять звать Юрия Валерьевича на чашку чая.

Информация от Тахви: объект «Туз» доставлен. В соответствии с инструкцией, приступили к стандартной проверке.

Отлично. Вся эта мистика, видимо, чушь, но, если личное дело Туза не липа, хлопчик и впрямь может быть полезен.

Опять от Бебруса: досмотр рейсовиков Компании таможнями космостанций осуществляется по графику. Нарушений нет.

Что и требовалось доказать.

Тю! А это еще что?

Семья покойного Буделяна, кусошничающая, по слухам, на паперти в Килие, благодарит Его Высокопревосходительство за строгий, но справедливый урок и нижайше молит господина Президента о снисхождении…

Они там, видимо, поехали мозгами. Арест на счета и недвижимость наложен в строгом соответствии с законом; при чем тут Президент?! За свои нынешние достижения несчастные христарадники могут благодарить лично господина Салманова.

Покачав головой, Даниэль Александрович улыбнулся.

Такие послания, смешные и немножко трогательные, ничуть не хуже любимых стихов соответствуют сентиментальному чтению, прописанному консилиумом на сон грядущий…

Каким образом сей документ оказался в вечерней почте, разумеется, придется выяснять, и выяснять крепко, но в целом цидулка развлекла.

Ну, какие новости из Истанбула?

Экран дешифратора выдает: «УВЫ». Ничего больше, но лицо Президента застывает, словно на юбилейной монете.

Шамиль удержался.

Жаль. Имам не готов к компромиссу. Имам напуган. Он не выйдет на переговоры, пока не поймает Димку. Но появись в рукаве Компании такой козырь, и господа Смирновы пойдут на все. Вплоть до финансирования радикал-сепаратистов во Внешних Мирах. А это уже Четвертый Кризис.

Почти двадцать лет Президент поощрял равномерное укрепление позиций Компании и «ССХ».

Сегодня «концепция Коршанского» трещит по швам… Тягучий холодок заворочался под диафрагмой, мягкие лапки сдавили сердце, во рту появилась сухая горечь, и жилка на виске запульсировала звонко, словно бубенчик.

Даниэль Коршанский, четырежды Герой Галактики, кавалер «Берсерчьего Зуба» первой степени с мечами и полного банта «За амок в бою», присвоенного еще прежним, давно забытым Федерацией президентом, был растерян.

Наверное, сейчас было самое время воззвать к Господу, иже милостив и молящих не отвергает. Увы, господин Президент, хотя и первоприсутствуя по долгу Всех святынь Попечителя на самых разных церемониях, в душе так и остался агностиком.

Посему молиться он не стал, а, секунду помедлив, решительно протянул руку к дряхлому черному телефону без проводов.

Покрутил рычажок. Сказал:

— Это я. Вы бы не могли сейчас зайти? Положил трубку на медные рожки. Прикрыл глаза. И сначала ничего не произошло, разве что в кончиках пальцев, как всегда в таких случаях, возникло морозное покалывание.

А потом пунцовый огонек лампадки, трепещущий под темноликой иконой в тяжелом серебряном окладе, запрыгал, замельтешил, наливаясь живым светом, и крылья трех ангелов встопорщились, а нежные лики осветились улыбками.

— Здравствуйте, Коршанский. — Высокий, немного нескладный человек неспешно вышел из пламенного всплеска, опустился в креслице и мягко поинтересовался:

— Есть проблемы?

Господин Гуриэли смотрелся потрясающе.

Элегантнейший костюм-тройка, на сей раз — лилейно-белый, с легким перламутровым отливом. Бордовая сорочка. Жемчужно-серебристый галстук, завязанный умопомрачительным узлом. В маленьких, лукаво прищуренных голубых глазках — сама доброжелательность и чуточку иронии.

Эдвард Юсифович не считал нужным менять имидж.

Примерно так же выглядел он тридцать с лишним лет назад, когда корпус генерала Коршанского, растерявший в непрерывных боях девяносто процентов техники и треть личного состава, увяз в ноябрьской грязи между Вилковом и Савранью…

В ту осень Жирный Балух пошел ва-банк. Подонок не подлежал амнистии и мог выжить, только уничтожив самое Федерацию. Его вышколенные головорезы, не испытывавшие недостатка ни в жратве, ни в медикаментах, сумели отрезать Особый корпус от баз, а резервов у правительства не оставалось вовсе.

Четырежды в час над буераками и колдоёбинами гнусаво взвывали матюгальники, призывая «невидимок» вязать командиров, суля немерено бабла и голдяхи, а тем временем на пригорках один за другим вырастали зеленые купола, дикобразно щетинящиеся трубами излучателей. Сорокаствольные армейские «Жупелы», уминая гусеницами глину, выходили на огневые позиции…

К четырем утра бойцы переоделись в чистое, капеллан, разложив утварь на зарядных ящиках, служил для желающих молебен по упрощенной программе, а начальник штаба Валерио Бебрус, Тахви, в те дни ещё бесшабашно-черноусый, отложив в сторону брусок, любовался лунным сиянием до синего звона заточенного вакидзаси. Прощальный хайку, противу ожидания, удался, и обряд сеппуку, намеченный начштаба на миг восхода, обещал стать образцовым.

Вот тогда-то к Даниэлю Коршанскому, тупо пялившемуся в разложенную на столе трехверстку, впервые явился господин Гуриэли. Эдвард Юсифович как раз бродил по Европе и совершенно случайно оказался в нужное время в нужном месте. Впрочем, это выяснилось гораздо позже, а той ночью все произошло просто и неброско, без никому не нужных эффектов.

Подпрыгнуло, задергалось и посветлело ало-желтое пятнышко, цветущее на почти догоревшем фитиле керосинки.

Всколыхнулись тени.

Высокий, чуть нескладный человек в изысканно-пятнистом костюме-тройке и рубашке-апащ цвета хаки с выглядывавшей из-под ворота тельняшкой от «Kudr-javtceff» вышел из мглистого угла, не спросясь, уселся на табурет и, глядя сквозь хозяина, произнес длиннейшую маловразумительную тираду, основным смыслом коей являлись совершенно здравые утверждения, что Балух суть грязное животное, но дело не в нем, а в правительстве, превратившемся в отстойник для мудаков, и вообще, завершил Эдвард Юсифович, с Кризисом пора кончать, потому что сколько ж можно?..