Профессор Допотопнов. Необыкновенные приключения в недрах Земли - Эразм Маевский

— Чем объяснить нарождение подобных животных? — спросил лорд. — Не перенаселением же океанов, раз в воде недостатка еще не было?

— Конечно, в морях воды было довольно, — ответил профессор Допотопнов, — но рыбы кроме океанов жили в реках и озерах, где жизнь шла при других совершенно условиях. Некоторые пресные воды не могли вместить всех рыб, и наиболее мелкие, слабые их породы принуждены были уступить место более сильным и уйти в незаселенные еще небольшие водоемы.

Ландшафт каменноугольного периода; направо антракозавр, налево долихосома

Нередко случалось, что водоемы эти высыхали, и тогда миллионы мелких рыб, которые их заселяли, безвозвратно погибали. Выживали только немногие, наиболее выносливые. Они ползали по вскрывшемуся дну, искали углубления и ждали, пока дождь не подкрепит водой их приютов. Подобный порядок вещей длился очень долго. Рыбы эти вели, конечно, мучительный образ жизни, но зато мало-помалу привыкали к воздуху и все легче и дольше выносили убийственное для других пребывание вне родной стихии. От рыб, дышащих жабрами, произошли при таких условиях рыбы двоякодышащие, то есть обладающие наряду с жабрами еще одним или двумя легкими; а из двоякодышащих рыб развились затем земноводные.

— Позвольте мне, профессор, сделать одно практическое замечание, — неожиданно вставил лорд. — Оно будет весьма кратким. Раз мы едим рыб и едим их не без удовольствия, то было бы крайне непоследовательно считать земноводных несъедобными. Ведь, в сущности, это давнишние, старые рыбы, которые вышли на сушу и здесь остались…

— Скорей усовершенствованные рыбы, — сказал профессор. — И такое усовершенствование повело за собой важные последствия. С тех пор позвоночные животные не ограничивались уже одной лишь водной стихией и завладели неизмеримыми материками и островами, изобиловавшими недоступным им до того и бесполезно пропадавшим кормом. Потомством их наполнились все леса, луга и болота от полюса и до полюса. Разнообразие же пищи и условий жизни создали с течением тысячелетий чрезвычайное разнообразие видов.

— Как же могли быть леса от полюса до полюса? — заметил Станислав. — Ведь на тысячи верст вокруг полюсов лежат вечные льды и снега.

— Вечные льды не вечны, — снисходительно хлопнув Станислава по плечу, ответил геолог. — Давно, когда нас не было еще и в помине, на всей земле господствовал один климат, и на полюсах было так же тепло, как на экваторе. Затем пошло иначе. То один, то другой полюс покрывались льдом, что вело за собою коренные перевороты в одушевленном мире. Но, когда земля впервые познакомилась со льдами — нам неизвестно. Однако можно думать, что гораздо раньше, нежели предполагали еще до недавнего времени. Очень возможно, что уже в каменноугольном периоде кое-где были льды. Вернемся, однако, к лабиринтодонтам, с которых я начал. В каменноугольный период они представляли самого разнообразного вида животных.

Одни из них, бранхиозавры, напоминали нынешних саламандр; другие — ящериц, а архегозавр походил всего более на крокодила. Были между ними и животные небольшие и такое, например, внушительное, как антракозавр.

Скелет бранхиозавра

— Надеюсь, что не все рыбы каменноугольного периода превратились в земноводных? — проговорил Станислав.

— Конечно! Ты ведь слышал, что такая судьба постигла лишь обитателей мелких вод. Морские же рыбы и глубоководные так и остались рыбами.

— Значит, в здешних реках должны быть рыбы!

— Непременно! Даже в ручьях.

— Очень приятно слышать, — сказал Станислав. — К вечеру я пойду наловлю, и у нас, ручаюсь, будет сегодня заправский ужин. А что, имеют эти твари, лабиринтодонты, что ли, как вы их называете, зубы? — спросил он вдруг у профессора.

— И даже очень острые, хотя есть виды и беззубые. Впрочем, они в меру пользуются своими зубами, так как предпочитают заполучить добычу в целом виде. Ведь это беспримерно жадные и обжорливые животные…

Последние слова пришлись не по вкусу Станиславу, и он счел нужным осведомиться еще, где эти чудовища преимущественно живут.

— Одни живут в реках и озерах, другие на болотах и в лесах; одни ведут ночной образ жизни, другие находят себе пищу днем или в сумерки; одни питаются рыбами и раковинами, другие разными червяками; некоторые питаются растениями, но есть и такие, которые поедают наиболее слабых особей своего рода и даже вида. Самое любопытное в жизни этих животных, — это возврат их к воде, которую они покинули. Им мало казалось суши. Когда они здесь совсем утвердились, они опять пожелали или принуждены были вернуться к морю, хотя уже совершенно не были приспособлены к нему. С течением времени некоторые породы победили в себе отвращение к воде, научились плавать из рек в моря и в конце концов так освоились с новой жизнью, что потомки их не захотели вернуться на сушу и превратились в постоянных обитателей моря. С тех пор рыбы перестали царить даже в морях. Потомки лабиринтодонтов заняли первенствующее место на всем земном шаре.

— Ах! я бы их всех утопил! Они этого вполне заслуживают.

Паукообразное каменноугольного периода

— Поздно вспомнил. В настоящее время их уже нет. Они давно уже выродились, а живущие потомки их делятся на два различных отряда: на голых гадов, или земноводных (амфибий), к которым принадлежат лягушки, тритоны и саламандры, и на чешуйчатых гадов, или пресмыкающихся (рептилий), с их четырьмя семействами: черепахами, крокодилами, ящерицами и змеями. Первые подлежат еще некоторым превращениям, вторые же похожи на своих родителей уже по вылуплении из яйца.

— Пора, однако, на ловлю, — сказал Станислав, — солнце уже клонит к закату, — самое, значит, время.

И он направился в сопровождении профессора и лорда к ручью, катившему неподалеку свои воды по чистому песочному грунту.

Наш рыболов взялся словить рыбу руками и действительно после долгих усилий добился своего.

Вечером наши путешественники сидели перед разведенным с большим трудом дымящимся костром и жарили на угольях пойманную рыбу