Дорога на Балинор - Мэри Стентон

Ари посмотрела в свою тарелку. Энн положила ей большой половник макарон с сыром. Желтый сыр попал на синюю танцовщицу с печальным лицом. Фрэнк тяжело опустился на стул справа от Ари. Энн села напротив нее:

— Как ни крути, придется отдать Бега напрокат. Другого выхода нет.

— Прости, Ари. Мне и в самом деле очень жаль. Но на деньги мистера Кармайкла мы прокормим остальных животных. — Он улыбнулся вымученной улыбкой. — И самих себя, разумеется. Я знаю, что ты против. Я прекрасно понимаю, что ты против.

— Они хотят забрать его? К другому инструктору?

Ни Энн, ни Фрэнк не ответили ни слова. Это оттого, вдруг подумала Ари с накипавшей злобой, что они трусливы.

— Не смотри ты так, — заерзал Фрэнк. — Если б был другой выход, мы бы непременно сделали по-другому.

— Почему бы вам не продать ожерелье, которое носил Линкольн? — Ари осторожно положила вилку на тарелку. Сняв ожерелье через голову, она показала рубин. Свет заиграл на его гранях тысячами огоньков. Он сам стал подобен огню.

Энн отвернулась, словно не в силах смотреть на камень. Фрэнк закрыл лицо руками.

— Нет! — резко вскрикнула Энн. — Что ты, что ты! Не вздумай расставаться с ним! Береги его как зеницу ока. Поняла? — Она наклонилась вперед, дохнув мятой.

— Но мы же могли бы его продать, — предложила Ари. — Откуда он вообще взялся? И почему такая ценная вещь оказалась на шее у Линкольна?

— Мы сами не знаем, — беспокойно заерзал Фрэнк, искоса посмотрев на пса, как обычно, свернувшегося у ног Ари. — Но мы его не можем продать. Его нельзя продавать.

— Если он мой, я могу. — Ари бездумно крутила ожерелье вокруг пальца.

По лицу Фрэнка разлился ужас, как масляное пятно разливается по воде. — Убери, — произнес он суровым голосом, которого она никогда от него не слышала. И больше не будем говорить об этом, Ари. Ты поняла?

— Фрэнк, — тихо произнесла Энн. — А может, она права? Может, теперь это все не имеет значения? Если на то пошло, он здесь конь. И не похоже, чтобы он…

— Что «если на то пошло»? — спросила Ари. — И что «не похоже»? О чем вы?

— Ни о чем, — вздохнул Фрэнк. — Ни о чем. Тебе лучше не знать. Ешь и не спрашивай, Ари. И выброси все это из головы.

— Вы не передумаете? Насчет Бега?

— Не могу Ари. Мне очень жаль, но не могу.

Ари надела ожерелье на шею и снова спрятала рубин на груди под рубашку.

Ари помогла Энн убрать и помыть посуду и пораньше отправилась спать. Она поцеловала Энн и Фрэнка, пожелав им спокойной ночи, и улыбнулась, когда Энн удивилась ее горячности. Затем свистнула Линка. Пес тут же вскочил и пошел за пей наверх.

Ари вошла к себе в комнату и включила свет. Все так странно. Она помнила свою комнату только три месяца. Что было до того, она не знала. Но здесь так уютно; ее комната «до того» (как она называла период своей жизни до несчастного случая, когда ноги у нее были целы), очевидно, была очень похожа на эту. Бледно-зеленые стены и покрывало на кровати в цветочек, гармонирующее со стенами. Плетеный комодик и ночной столик. Письменный стол, за которым она будет делать уроки, когда пойдет осенью в школу. Если, впрочем, пойдет вообще, судя по словам Энн и доктора Бонс. А если не пойдет, будет делать задания, которые станет задавать ей старый врач. Опять же, если останется здесь.

— Не могу, Линк. Не могу оставаться здесь и позволить, чтобы Бег попал в чужие руки. — Бег явно против. А когда он не хочет что-то делать, единственный, кто может остановить его, это Ари. Если утром она не уведет его отсюда, может случиться что-нибудь страшное. Мистер Кармайкл слов на ветер не бросает. Если Бег причинит вред Лори, — а по тому, как Лори ездит верхом, он может причинить ей что-нибудь, даже не желая того, — мистер Кармайкл обещал (Ари сама это слышала) пристрелить Бега.

Ари стянула бриджи и тенниску и надела пижаму. Надевая пижамные штаны, она посмотрела на свою голую йогу всю в шрамах и в узлах неправильно сросшихся мышц. Переодевшись, она погасила свет на столике, послушала, как укладывается на коврик у кровати Линк, нырнула под одеяло и провалилась в глубокий сон.

И приснился ей сон.

Белая Луна плыла над ранчо «Глетчеров ручей», заливая всю округу белым светом. Она проникала в окно комнаты Ари, отчего лоскутки на ее одеяле причудливо меняли рисунок. Линку, лежащему на коврике у кровати Ари, Луна была известна как Серебряная странница. Он следил за ней сейчас, положив голову на лапы, и глаза его блестели, отражая ее свет. Он смотрел, как она плывет по небесной реке к вершинам гигантских сосен, стоящих на страже леса. Серебряная странница парила среди вершин, словно попав в сети.

Внезапно Линк поднял голову и насторожился. Лунный луч проник в комнату и остановился на спящей Ари. Она пошевелилась во сне и вздохнула.

Лунный свет стал ярче, насыщеннее, плотнее, постепенно из эфемерного луча превращаясь в нечто вещественное, и наконец отвердел и принял форму арки. Одно основание арки было у подножия кровати Ари. Другое вздымалось до самой Серебряной странницы на вершинах сосен. Раздался отдаленный мелодичный звук, будто перезвон колокольчиков небесной сбруи. На верху арки появился свет ярче лунного и быстро двинулся по серебряной дорожке. Перезвон небесных колокольчиков стал мелодичнее и громче.

Линкольн заскулил и стал тихонько подвывать.

Яркий свет остановился у оконного карниза, словно не решаясь войти в комнату или раздумывая, куда направиться. Потом вошел в комнату и остановился у подножия арки.

Линкольн вскочил. Свет чуть померк на долю секунды и зачем стал нежным, как розовый бутон. В центре бутона стоял фиолетовый единорог с хрустальным рогом. Грива его ниспадала чуть не до пола подобно серебряной скани, закрывая всю холку, отчего казалось, что он облачен в лунное сияние.

Аталанта. Богиня всех животных. Аталанта, Носительница легенд и Хранительница преданий. Сновещательница! Она явилась! Линкольн склонил голову и вздохнул от восхищения.

— А ты, — произнесла она серебристым голосом, в котором звучали стальные нотки, — а ты кто, пес?

Линк поднял к ней свои глаза и застучал по полу хвостом.

— Как? Ты не можешь говорить? Или не хочешь?

Линк заскулил, перекатился на спину, открыв острому рогу богини белоснежное брюхо.

Аталанта склонила голову, разглядывая собаку. Откуда бы он ни взялся, принцессе он явно зла не причинит. Да и в своих действиях она была ограничена. Она тоже глубоко вздохнула. Она посмотрела на спящую Ари, и ее фиалковые глаза наполнились нежностью. Она подошла поближе и воспарила над кроватью в лунной арке. Она осторожно наклонила свой хрустальный рог и самым острием коснулась рубина на горле Ари. Камень стал раскаляться и пылать.

— Я поведаю тебе предание, малышка, — проговорила Аталанта ласковым голосом. — Но ты должна прийти ко мне и выслушать его.