Благие намерения - Нора Робертс

– Как скажешь.

Он пощелкал по клавишам, и экран зажегся. Появилась надпись, оставленная убийцей на месте преступления.

– Это написано на стене, над кроватью. Баствик удушили. Полностью одетую. Есть слабые ожоги от шокера. Вот и все признаки насилия. Ранения, полученные при сопротивлении, отсутствуют. Она…

– Погоди. – Он с непроницаемым видом перечитывал надпись. Она закрыла рот и застыла.

– Уитни видел это?

– Конечно. Я сразу пошла с этим к нему.

– Мира?

– Она тоже. Наш спец по связи с журналистами взял на себя прессу. Ты тоже предупреди своих. Когда это просочится, репортеры с цепи сорвутся.

Как же она это ненавидит! Она помассировала глаза, чтобы справиться с дурнотой.

– Ну, это несложно.

– Нам нужно отгородиться непреодолимой стеной от…

– Разберемся! – отрезал он. – Ты получала еще какие-нибудь послания от этого человека?

– Нет. То есть не знаю, – поправилась она. – Мира изучает переписку. Найдет что-нибудь – станем с этим работать. Мы занимаемся ее партнером по юридической фирме, личными знакомствами, возлюбленными, родственниками. Пока что ничего не нашли.

– И вряд ли найдете. Кто-нибудь слал тебе подарки, сувениры, оказывал знаки внимания?

– Нет, бог миловал. – Когда о том же спрашивал Фини, она смущалась, вопрос же Рорка вызвал у нее раздражение. – Слушай, кто здесь коп?

– Ты. Ты мой коп. Ты борешься за нее, таково твое ремесло. А я борюсь за тебя, потому что тебя сделали мишенью. Тебе подарили убийство. Жестокое, кровавое, как мертвая мышь, принесенная котом к твоим ногам.

Ева вопросительно взглянула на Галахада.

– Не этот кот, – успокоил ее Рорк. – Этот домашний, а тот дикарь. Его мишень – ты, – повторил он. – Рано или поздно он вцепится в тебя. Пойду переоденусь. Ты посвятишь меня в подробности.

– Не собираюсь отказываться от помощи: уж больно хороший из тебя помощник. Мне не помешает еще одна пара глаз, другая точка зрения. Только если ты вздумаешь психовать…

– Психовать?

Он встал, стянул с шеи галстук, снял пиджак. Ей стало грустно смотреть, как он вынимает из петлицы булавку – ее выдумка, подарок к Рождеству.

Ее свадебный букет, белые петунии в перламутре.

– С чего мне психовать? Подумаешь – жестокий убийца зациклился на моей жене!

– Это может быть и женщина, – предупредила его Ева. – Ты не забыл, что твоя жена – коп, расследующий убийства?

– Что не делает ее меньше моей. Этот мерзавец – или мерзавка, если тебя это больше устраивает, – утверждает, что он с тобой справедлив. Что ж, теперь расскажи мне, как ты провела день.

– Как? – Она вскочила. – Как ты после этого представляешь себе мой день? Опросы, версии, консультации, сочинение рапортов. Проклятая работа!

– Вот и я о том же. – Он присел на кровать, снял ботинки и носки. – Она мерзла, а ему было жарко. – Но с точки зрения убийцы, он сделал за тебя твою работу. Помог свершиться правосудию. Ты заслужила подарок, лейтенант. Но кому понравится, если его подарок останется неоцененным?

– Мне что, благодарить его?

– Ты могла бы передать расследование кому-то. Ты этого, конечно, не сделала – и не могла бы сделать, оставаясь собой. – Скрывшись в огромной гардеробной, он продолжил: – Представляю смятение убийцы! С одной стороны, ты занимаешься именно тем, что вызывает у него восхищение, а с другой, ему подавай твою благодарность за подарок!

– Наплевать мне на его смятение! Я делаю свою работу.

– Чем в конце концов превратишь его поклонение в злобу или в отчаяние. Думаю, то и другое грозит смертью. – Рорк вышел из гардеробной в джинсах и черном свитере. – Ты сама это знаешь и уже думаешь, как бы поторопить его с этим превращением. Потому что если его злоба или отчаяние не обрушатся на тебя одну, то подарок может быть преподнесен повторно.

– Откуда тебе знать его мысли, чувства, желания? – спросила она.

– Ты сводишь его с ума. И меня заодно.

Злость уступила место грусти.

– Он убивает ради меня, Рорк. От этого тошнит.

– Он – или она – убивает ради себя самого. – Рорк подошел к ней и взял в ладони ее лицо. – Ты – оправдание, отмазка. У тебя все получится, когда ты полностью с этим согласишься и перестанешь винить в этом – совсем перестанешь, слышишь, Ева? – невиновную.

Он наградил ее новым поцелуем.

– А теперь пойдем к тебе в кабинет. Там ты расскажешь мне подробности.

Рорк запрограммировал спагетти с фрикадельками – ее любимое блюдо, способное успокоить, и налил два больших бокала кьянти.

– Это повысит твою трудоспособность, – объяснил он.

Она стояла посредине своего кабинета и смотрела на выведенный на экран журнал, который только начала заполнять.

– Ешь и рассказывай с самого начала. Тебе же нужен свежий взгляд. Оригинальная точка зрения.

– Ладно. – Она вздохнула и подсела к нему за столик у окна. – Во-первых, прости, что забыла про сегодняшний вечер. Забыла, и все.

– Я сам сегодня закрутился. – Он отпил вина, изучая ее. – И тоже не вспомнил бы про вечер, если бы не напоминание Каро днем. Может, и вам, лейтенант, завести секретаря?

Она ткнула вилкой фрикадельку.

– И не говори, будто кто-то вроде Каро сможет что-то мне подсказывать. Я, вероятно, уже через два дня вцеплюсь бедняге в глотку и превращу его легкие в шотландскую волынку.

– Чтобы играть на чужих легких, требуются годы тренировки.

– Ничего, я способная ученица. Сегодняшний вечер благотворительный? Наверняка развернулась бы охота на твой бездонный карман.

– Стоимость билета тянет на два кармана. Да, мы сделали бы пожертвования.

– Я тоже хочу жертвовать. – Чувствуя свою вину и злясь на себя за это, она прицелилась вилкой в следующую фрикадельку, но потом решила предварить ее спагетти. – Скажи мне, сколько и куда.

– Плевое дело. Я думал примерно о пяти миллионах.

Она чуть не подавилась спагетти.

– У меня не настолько глубокий карман. Даже представить себе не могу такую сумму. Давай лучше ты.

– Уже. – Он потянулся к ней и стиснул ее ладонь. – Не бери в голову, Ева. Подумаешь, вечер в красивом платье!

– Но тебе-то нравится.

– Не спорю. Но вот это нравится мне еще больше: совместный ужин в спокойной обстановке. Некоторые не сочли бы убийство подобающей застольной темой, но мы к ним не принадлежим. Так что валяй. Только с самого начала.

Она еще не справилась со своим чувством вины, но, зная, что он прав, напомнила себе, до чего ей повезло.