Никак - Юлия Прудько

и левой ногой, Алиса преспокойно лежала на тротуаре в ожидании медицинских работников. И искренне рассчитывала на то, что ей не придется шевелить и челюстно-лицевыми мышцами, отвечая на вопросы внезапно подоспевших полицейских. Предчувствуя внутреннее смущение, она представила, как эти рыцари закона сейчас встанут на колени, начнут с тревогой нащупывать ее пульс, расспрашивать, что же случилось и как же они могут ей помочь…

– Женщина, вы пьяны? – вернул ее на землю, где она и без того пребывала неподвижно, хлесткий голос полицейского.

Алиса не сразу разобралась, что ее больше расстроило – что страж порядка не преклонил перед ней колена или что обозвал ее женщиной, да еще и с такой интонацией, будто женщина в Алисе отдавала явной бальзаковщиной…

– Любовью! – потек из Алисы сарказм.

Жандарм, что был постарше, явно лучше разбирался в людях:

– Ты ее видел? Какое «пьяны»?! Да она явно под наркотиками. Чертовы наркоманы. Бесят меня больше алкашей. Карманы ей проверь.

– Женщина, вставайте немедленно! – скомандовал тот, что уже однажды позволил себе это нетолерантное в своем эйджизме[27] обращение.

Сарказм перетек в агрессию:

– Если я сейчас встану, то ты у меня ляжешь, понял? – с удивлением для самой себя Алиса явила свету и двум ментам свое внезапно проснувшееся «Я» начала 90-х. – Вон моя крыша приехала! – кивнула Алиса в сторону очень вовремя подъезжающей скорой и активно зашевелила, чем могла, наглядно демонстрируя, что ей пора.

– Это наш пациент, мы примем, – уверенно отрапортовал медбрат. И ринулся к Алисе.

Алису охватили головокружительные ощущения! Частично причиной тому было давно забытое чувство, что за нее снова стали бороться мужчины. Частично – болевой шок.

Полицейский, что был помладше, в силу неопытности явно смутился, многократно извинился и пожелал Алисе крепкого здоровья.

– И вам не хворать, – процедила ему вслед переломанная «женщина».

Пока Алису грузили на медицинский паланкин[28], а паланкин – в белоснежную карету, ее величество Сила Воли, как могла, старалась не потерять сознание от боли и отвлекалась на все что угодно, лишь бы избежать концентрации на своих ощущениях. В какой-то момент Алиса даже развеселилась, наблюдая за тем, как стражи порядка пустились в погоню за особо опасным преступником, вышедшим первого января на утреннюю пробежку. Тут любому прокурору ясно – нормальный человек в такое время ни просто прогуливаться, ни заниматься спортом не станет. В воздухе пахло диверсией.

Наблюдая эту комичную сцену, в глубине души Алиса с горечью вспоминала, как еще несколько дней назад, устав от бесконечных онлайн-курсов личностного роста, решила бойкотировать весь мир и провести на диване весь день. Сообщив об этом одному из вялотекущих ухажеров, на свою голову не вовремя уточнившему, как у нее дела, она получила приглашение выйти на пробежку. Минут 40 детальнейшим образом она излагала горе-кавалеру, почему никогда не станет бегать и не посоветует ему. Он, кстати, больше не звонил. А она, кстати, отдала бы сейчас все, чтобы не ехать на скорой в смутные дали минздрава, а бежать где-нибудь рядом с ним, или без него, или как угодно, лишь бы иметь возможность передвигаться самостоятельно и не чувствовать боль. Но, говоря языком бухгалтера с последнего места работы Алисы, – «А все! Раньше надо было!».

Травматология 1 января напоминала Красную площадь 31 декабря и одновременно выставку достижений человеческой изобретательности в области мазохизма. Попав в «лежачую» очередь на осмотр к хирургу, Алиса мечтала временно потерять зрение, обоняние, слух, а лучше сразу все сознание целиком. Но всем невзгодам назло крепко-накрепко пребывала в нем. И в течение трехчасового ожидания, и во время рентгена, и в момент лепки из гипса каркаса для ее ноги.

Пройдя все круги травматологического ада, Алиса наконец очутилась в уютном чистилище больничного коридора – в уголке аккурат между входом в туалет и дверью главврача. Палаты были заполнены более расторопными самовредителями. Да и холл был битком. Алиса плакала. Предлагала взятки (параллельно размышляя, где бы взять кредит). Язвительно интересовалась, с кем переспать, чтобы очутиться в нормальной больнице… Но в конце концов взяла себя и свежевыданные костыли в руки.

– Скажите, это все из-за ковида? – растерянным взглядом очертила пространство коридора Алиса, обращаясь к пробегающей мимо женщине в белом халате.

– Голубушка, это все из-за Нового года. Так всегда, ничего нового. Поспи, завтра подрассосется.

Мысль о том, что придется торчать здесь до завтра, окончательно ее добила, и она уснула крепким сном, насквозь пропитанным анальгетиками.

По прошествии пары часов Алиса пришла в себя и обнаружила кое-какие перемены. У нее появился сосед, и по его обрадованному выражению лица было понятно, что он караулит Алисино пробуждение не первую минуту…

– С Новым годом! Я Игорь! – улыбнулся он Алисе как родной.

– С новым счастьем! Я Алиса! – постаралась интонационно выразить весь свой скепсис по отношению к знакомствам в подобных ситуациях Алиса.

Ту-дум: Это очень классно! Будем дружить! – раздался металлический женский голос телефона.

– Искусственный интеллект, – виновато улыбнулась Алиса, как бы извиняясь за болтливую подругу, – экспериментальная нейронная сеть. Да еще и тезка…

Спустя два подхода главврача и три плановых обхода санитаров выяснилось, что у Игоря – плечевой закрытый перелом, два высших образования, три работы и бесконечное множество позитивных установок. В свободное от работ время Игорь работал – коучем. У Алисы эта профессия вызывала весьма разноплановые ассоциации, но все они были достаточно сомнительного характера. Собирательный образ человека, заряжающего воду, орущего на полный «Олимпийский» «Every problem is a gift»[29] и разговаривающего исключительного аффирмациями, начал рассеиваться, когда Игорь чуть предметнее рассказал об области применения своего наставнического дара. На досуге Игорь консультировал топ-менеджеров «ГазПрок» – энергохолдинга, Росэнергоатома, Минэнерго и прочих страдальцев, чье «энерго» требовало регулярных дополнительных вливаний. Игорь вливал.

Обычно это выглядело так… После того как он озарял своим ликом и стратегией развития какой-нибудь «Норникель», часа три-четыре рассказывая суровым топ-менеджерам из Норильска про бирюзовые организации будущего[30], там буквально по его стопам все начинало зреть и колоситься. Топ-менеджмент прекращал корпоративные войны, начинал ходить друг к другу на пироги. Прибыль прибывала. Выручка выручала. А «пятилетка за год», застрявшая в коридорах в виде ретро-плакатов, вдруг резко воплощалась в жизнь.

То, что Игорь – профессионал в области наставления людей на путь истинный, было заметно с самого первого взгляда. Сходство Игоря с Иисусом поражало. Гипнотический взгляд его полупрозрачного голубоглазия целился исподлобья в самую душу. Внезапное для бизнес-коуча каре, убранное в хвост. Скульптурно худые кисти рук… Глядя на Игоря, Алиса очень живо представляла себе, как он разворачивается на полпути к Голгофе и говорит:

– Ребята,