📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгИсторическая прозаТемное солнце - Эрик-Эмманюэль Шмитт

Темное солнце - Эрик-Эмманюэль Шмитт

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 13 14 15 16 17 18 19 20 21 ... 119
Перейти на страницу:
в том были ее удивительные глаза.

Ее чары крылись в ее неприступности. Никому не удавалось заговорить с ней или приласкать ее по своему усмотрению: это она, когда ей вздумается, подходила к человеку потереться о его ноги, иногда весьма энергично, и рычала, требуя ласки, в которой только что ему отказала. Когда наполняли ее миску, она недоверчиво и презрительно обнюхивала пищу, потом ее поглощала; затем, забыв о недавней сдержанности, горестным мяуканьем требовала добавки. Непредсказуемость делала ее присутствие более ощутимым.

Женщины почитали ее как богиню, и она не возражала. Они видели в ней воплощение бога Ра, один из обликов, принимаемых Благодетелем, дабы избавить их от захватчиков: крыс, птиц и змей, пожирателей фруктов и урожаев. Они даже подражали ей: оттеняли пудрой ноздри, чтобы уподобить свой нос ее розовому носику, и подкрашивали глаза.

Секрис высокомерно меня избегала, что мне было даже на руку, поскольку ее внимание могло обернуться садизмом. Женщины были ее рабынями, добычей, простым развлечением. Сколько раз я наблюдал, как она преследует жертву и наслаждается, видя ее жалобы и попытки увернуться! Она играла с лесной мышью, измывалась над ней, терзала ее и когтила до крови, кусала, трепала, делала вид, что о ней забыла, и снова принималась кусать, вонзала в нее острые зубки, но не для того, чтобы убить бедняжку, а чтобы та продолжала игру в умирание. Она охотилась для забавы, а не для пропитания. Под конец я проникся бо́льшим уважением к отваге побежденного грызуна, чем к победоносной жестокости Секрис.

Кроме наблюдения за этим занятным божеством, я посвящал свои дни изучению иероглифов со стариком. Я напрасно похвалился, что обучен письму: работа оказалась непосильной. Прежде письмо охватывало лишь запись событий; теперь же, с помощью многих ухищрений, оно выражало все. Альянс знаков-картинок и знаков-звуков эволюционировал; многие символы означали язык, а не только предметы. Хотя наречие, на котором говорили на берегах Нила, включало гласные и согласные, его запись фиксировала только согласные, а гласные опускала: гласные угадывались.

Рисунки достигли тонкости, они были мелкими, но отчетливыми. Их выстраивали в ряд либо в столбец – горизонтальное чтение, вертикальное чтение, – заботясь о красоте записи.

Старик садился по-портновски возле своей клетки и, несмотря на его обычное простодушное благоговение передо мной, он, едва войдя в роль учителя, мигом становился беспощадным. Мне следовало запомнить не одну сотню идеограмм, изображавших существа, части тела, животных, растения, инструменты, человеческие позы. После чего он методично объяснял мне исключения из правила и нарушения строгого порядка: я изучал картинки с двойным и тройным смыслом, как символическая птица, означавшая и «ласточку», и «величие».

На семантических классификаторах я хромал. Насчитывалось их сотни две, их ставили после многозначного символа для указания категории, к которой символ следует отнести: так уточняли, идет ли речь о животном, о размере, о моральном качестве, о событии. Поскольку немногие достигли совершенства в искусстве записи и чтения текстов, люди тонули в двусмысленностях.

Время от времени Секрис бесстрастно расхаживала перед нами, прикрыв глаза и покачивая бедрами. Видя тщетность моих усилий постичь искусство чтения иероглифов, она удалялась с презрительным фырканьем, выражая отношение к моей персоне.

Однажды перед лицом нескончаемых трудностей мой мозг взбунтовался; я отшвырнул дощечку, кисть, чернила и рявкнул:

– Довольно!

– Запасись терпением. Доверься мне. Я уже обучил письму своих сыновей и дочерей. Я хотел, чтобы они были людьми, а не истуканами.

– Хватит! Давай сюда свиток!

Теперь я знал, что свиток состоит из множества последовательно склеенных листов папируса. Писец спокойно ответил:

– Зачем? Ты его не поймешь.

– Ну так прочти мне его ты!

Я склонился к нему, колеблясь между желанием умаслить его и принудить. Он невозмутимо возразил:

– Здешние воительницы носят оружие, кинжалы, мечи, и к тому же они получили приказ: вручить тебе свиток, только когда ты научишься правильно читать.

– Но откуда они об этом узнают?

– Об этом скажу им я.

– Ну так скажи.

Он печально посмотрел на меня и сжался.

Я уступил. Он отказался от личной жизни ради исполнения обязанности, возложенной когда-то на его семью, и потому не сдастся, каковы бы ни были трудности, угрозы и соблазны. Мы продолжили занятия, и в тот же вечер он разразился неожиданным комплиментом:

– Богиня была права: ты усваиваешь знания быстрее других.

Какая богиня? – подумал я в очередной раз. Кто я в их глазах? За кого они меня принимают, эти женщины, эти часовые, этот грамотей и эта кошка? Я по-прежнему думал, что они меня принимают за кого-то другого, но отчасти из осторожности, отчасти от усталости разрешить загадку не пытался: разгадка крылась в пресловутом свитке.

Прислуживавшие мне женщины терпели всё. Они выказывали абсолютное послушание, смесь безразличия и покорности. Кому они подчинялись? Очевидно, мне. Но кто приказал им подчиняться мне?

Теперь, когда я лучше понимал их язык, меня стала занимать фраза, повторяемая ими во время моего туалета, когда они разглядывали мой член:

– Богине удалось даже это…

Невозможно было помыться, не ощутив на своих тестикулах их восхищенные взгляды.

– Богине удалось даже это…

Куда я попал? Что у них за бзик? Однако ни у одной из них не было и тени желания, ни одна не позволяла себе какого-то нескромного жеста. Никакой похоти, только почтительность.

– Богине удалось даже это…

Всякий раз при этих словах я вздрагивал, пораженный тем, что некая часть меня связана с неведомой мне тьмой.

Комариный остров гудел тайнами. В начале недели причаливала барка, управляемая девушками, привозила пищу и отплывала, тихая, как волна. Откуда она приходила? Хоть я здесь и не скучал, мне не терпелось на ней уплыть. Скорей бы уж конец моего обучения!

Помимо сведений о богах, папирусы сообщили мне, что в прежние времена Нил объединял орошаемые им территории, и вся их совокупность называлась Черная земля, Египет. Вспоминаю, как эта новость меня ошеломила… Во времена моего детства человеческие сообщества ограничивались семьей, кланом, племенем и деревней. Затем, конечно, я встречал и более крупные сообщества, города в Стране Кротких вод, и особенно головокружительный город тирана Нимрода. Но мне и в голову не могло прийти, чтобы общность людей могла покрывать столь обширную территорию. Согласно текстам, она состояла из двух зон, Нижнего Египта и Верхнего, которыми правил могущественный властелин, фараон. Мне не терпелось поскорее исследовать этот новый мир.

Писец никогда не отвечал на мои вопросы, помимо тех, что напрямую относились к искусству каллиграфии. Если я настаивал, он устало вздыхал – как вздыхают взрослые, имея дело с непоседливым ребенком, – разочарованный моими попытками нарушить его молчание. Зато Секрис смотрела

1 ... 13 14 15 16 17 18 19 20 21 ... 119
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?