Белокурая кокетка - Хелен Бьянчин

— Бет, доченька, ты не хочешь…

— Она останется со мной, — заявил Джанни.

— Подожди-ка… — начала Элизабет, но он бесцеремонно оборвал ее:

— Никаких возражений, моя дорогая.

— Доченька, ради меня и себя сделай так, как говорит Джанни. Пожалуйста, прошу тебя!

— Я только предупрежу Лауру, что мы с Элизабет уедем пораньше, — произнес итальянец, целуя молодую женщину в лоб. — Если она захочет остаться, то сможет взять такси.

— Принести тебе чего-нибудь, дорогая? — засуетилась Сара, когда Джанни вышел из комнаты. — Кофе? Бренди?

— Ничего не нужно, — заверила она мать, пытаясь хоть чуть-чуть развеять ее беспокойство. — Я просто перенервничала, и все.

— Никогда бы не подумала, что Питер способен на такое, — с горечью и недоумением произнесла миссис Спенсер. — Слава Богу, Джанни оказался рядом.

Элизабет чуть было не сказала, что все произошло именно по вине расчудесного Джанни. Хотя это было не совсем так: поведение итальянского миллионера стало только поводом для безумной выходки Питера. Рано или поздно молодой человек проявил бы низменные стороны своей натуры.

— Мама… — начала Элизабет, но неожиданно передумала откровенничать. Она решила не говорить, что ее отношения с Джанни Копполо всего лишь игра, шутка.

— Да, дорогая?

— Я пойду в ванную.

Ей страшно хотелось стереть с себя грязь прикосновений Питера. Но она ограничилась тем, что ополоснула лицо и вымыла руки.

Элизабет вышла из ванной, и в этот момент появился Джанни. Он не спускал с молодой женщины внимательных темных глаз, пока та прощалась с матерью.

— Я позвоню тебе завтра утром.

Сара крепко прижала дочь к груди, словно не желая отпускать.

— Пожалуйста, береги себя.

«Бентли» Джанни выехал на дорогу. За все время пути они не произнесли ни слова.

— Я сама справлюсь, — твердо произнесла Элизабет, когда он остановил машину перед ее домом.

Она посмотрела на него поверх крыши машины и, заметив в черных глазах странный блеск, почувствовала, что ее одолевает ярость.

— Послушай…

— Ты сама пойдешь или мне донести тебя? — глухо спросил Джанни.

— Иди к черту!

— Даже не надейся так просто избавиться от меня. — Он обошел машину и приблизился к молодой женщине. — Итак, что же ты выбрала?

— Если ты посмеешь… Последующие слова Элизабет превратились в нечленораздельное бормотание, когда он перекинул ее через плечо и быстро понес к входу. Итальянец открыл дверь ее же ключом и прошествовал к лифту.

— Поставь меня на пол, мерзавец! — вопила Элизабет, изо всех сил колотя его по спине.

В ответ Джанни лишь слегка встряхнул ее, устраивая поудобнее на плече.

В лифте Элизабет предприняла еще одну попытку освободиться, но и та потерпела крах. Этот тип не обращал внимания на ее удары и спокойно делал свое дело. Когда кабина остановилась на пятнадцатом этаже, он донес Элизабет до квартиры, отпер дверь и только в прихожей медленно опустил ее на пол.

— Хочешь драться? — с издевкой спросил он. — Приступай.

Да, она действительно хотела ударить его. И ей было плевать, что победа окажется не на ее стороне.

— Ты, — наступала Элизабет, уже не пытаясь сдержать обуревающей ее ярости, — ты самый наглый и самовлюбленный из всех мужчин, которых я когда-либо встречала. Я хочу, чтобы ты немедленно убрался отсюда!

— Мы будем вместе. Или здесь, — твердо ответил Джанни. — Или в моей квартире. Выбирай.

— Ты не думаешь, что слишком увлекся, изображая моего возлюбленного? — язвительно поинтересовалась Элизабет.

— Нет, — последовал уверенный ответ.

— Я позвоню в полицию, и тебя заберут, — пригрозила она, прекрасно понимая, что таким способом его не запугать.

— Давай.

Гнев ее разбился о каменную стену его спокойствия. Через мгновение Элизабет почувствовала себя совершенно опустошенной и донельзя усталой. Исчезло всякое желание сопротивляться. Наверное, сейчас лучше всего признать поражение, чтобы сохранить остатки моральных и физических сил, решила Элизабет. Это гораздо проще, чем продолжать спорить с таким наглым типом.

— Ты можешь спать здесь, в гостиной, — бросила она через плечо и прошла в спальню, закрыв за собой дверь.

Если он так хочет остаться — его дело. А она насладится пенной ванной с ароматическим маслом, вытрется пушистым полотенцем, заберется в уютную постель и спокойно проспит до утра.

Теплая вода и приятный запах подействовали на нее расслабляющее. Элизабет прикрыла веки, наслаждаясь тишиной и покоем.

Прошла всего минута — во всяком случае, так ей показалось, — как в дверь постучали. Она вскочила, испуганно хлопая глазами, и в это мгновение в ванную вошел Джанни.

— Что тебе здесь нужно?

Как она трогательна, подумал он, глядя на Элизабет, стоящую по колено в белой пене.

— Проверяю, не утонули ли ты.

Синие глаза метали самые настоящие молнии.

— Ты мог бы и подождать, пока я отвечу!

— Но ты же не ответила, — холодно произнес Джанни. — Именно поэтому я и вошел.

— А теперь повернись и выйди!

От возмущения на щеках ее запылал румянец. Не сознавая, что делает, Элизабет совершила непоправимую ошибку — плеснула в него водой. На секунду оба замерли в изумлении.

Почти вся вода попала Джанни на рубашку, и молодая женщина не отрываясь смотрела, как расплывается мокрое пятно по шелковой ткани. Взгляды их встретились. И в черных глазах Элизабет увидела нечто, от чего ей стало по-настоящему страшно, — страстное желание.

На мгновение ей показалось, что Джанни прямо сейчас вытащит ее из ванны, а затем… Она почти чувствовала вкус его губ, ощущение языка, щекочущего десны…

У Элизабет перехватило дыхание. Прошло секунд десять, прежде чем она снова смогла говорить.

— Ты сам спровоцировал меня.

— Это извинение?

— Объяснение.

— Хорошо. Вылезай.

— Пока ты здесь? Ни за что! — снова возмутилась Элизабет.

Он подошел к ванне, держа в руках большое полотенце. Джанни видел, как гнев медленно покидает прекрасные синие глаза, похожие на глубокие горные озера. Еще минута — и он просто не сможет себя контролировать: набросится на эту соблазнительную русалку. Итальянец положил полотенце на край ванны и молча вышел.

Элизабет выбралась из воды, тщательно вытерлась. Затем натянула большую футболку, прошла в спальню и скользнула под одеяло. Она свернулась калачиком, прижав колени к груди, и бессмысленно уставилась в одну точку.