Альбуций - Паскаль Киньяр

— Adoptavit ejus filium propter quam etiam suum ejecerat! (Мой отец усыновил ребенка от этой шлюхи, из-за которой отверг родного сына!) Я обвиняю своего отца в слабоумии.

— Ut intravi, cadentes jam oculos ad nomen meum erexit fugientemque animam retinuit. «Pater» inquit... (Когда я вошел и он услышал мое имя, то открыл глаза, уже затуманенные близкой смертью, и удержал готовое отлететь дыхание. «Отец мой», — прошептал он...) А потом спросил: «Где мой брат?»

Мы можем привести отрывки из девяноста сюжетов Альбуция Сила. Среди романов о разврате есть еще одна декламация, где отца обвиняют в слабоумии: некий отец задумал хитростью вернуть сына, погрязшего в распутстве. Он делает вид, будто и сам предается блуду, бесчестит свои седины развратными ласками шлюх, душится благовониями, удлиняет свою тогу, украшает ее яркой каймой. Мало-помалу старик входит во вкус. Проматывает свое состояние. Сын, обеспокоенный неминуемым разорением, обвиняет своего отца в безумии.

В «Слепом развратнике» Альбуций выводил на сцену десятерых юношей, проигравших в кости все свои богатства. И вот, лишившись состояния, вздумали они поставить на кон собственные глаза, дабы отыграться: тот, на кого падет жребий, во-первых, даст себя ослепить и, во-вторых, получит несколько тысяч денариев вспомоществования, которое государство оказывало после расследования причин несчастья. Проигравшим считается тот, кто вытянет самую короткую кость. Один из них выбирает такую кость; девятеро других выкалывают ему глаза, однако государственное казначейство отказывает в сумме, на которую рассчитывали игроки. Слепой начинает процесс против казначейства, но магистрат объявляет, что призван помогать изувеченным, а не оплачивать изувеченье.

Некий человек тайком проникает в сад одного гинекея. Той же ночью он силой овладевает там двумя юными девушками. Первая требует наказать его смертью. Вторая хочет, чтобы он на ней женился.

В романе описан спор сестер. Виновник преступления со скрученными руками находится в атрии. Ноги его, однако, не связаны. Из дома несутся стоны и плач, крики радости и шум приготовлений к свадьбе. Мать подходит то к одной, то к другой дочери. Рабыни также бегают между двумя девушками. Младшей сестре говорят:

— Он не согласен жениться.

— Но он разбудил мое сердце, когда овладел мною, — отвечает та.

— Пускай его подвергнут пытке. Пускай распнут на глазах у всех. Пускай он умирает целый день, этот насильник, осквернявший целую ночь двух девственниц, — требует старшая.

— Он сказал мне: Dum te peto, in illam incidi (Отыскивая тебя, я наткнулся на другую). Он любил меня. Он овладел мною на коленях.

— Он овладел тобою силой, против твоей воли.

— Его любовь была так неистова, что он забыл спросить, согласна ли я ответить на его желание.

— Он зажал мне рукой рот. Сорвал с меня ночную тунику. Связал мне руки. Я требую, чтобы это насилие было наказано смертью.

— Сестра, если ты любишь меня, прости моего мужа!

Альбуций разрешал эту коллизию следующим образом: мужчина не может жениться на двух женщинах сразу, но он может умереть из-за двух сестер.

— Я должна тебя огорчить, — сказала мать, — у твоего супруга есть любовница. Он изменил тебе с нею в ночь перед твоей свадьбой.

Некая девушка, которую изнасиловали в саду, близ куртины с розами, хочет выйти замуж за своего насильника, но встречает отказ.

Девушка:

— Я скорблю о том, что меня ранило.

Молодой человек:

— Мой живот ни разу не прильнул к ее животу. Она скорбит о том, чего не было.

Девушка:

— Я не желаю смерти тому, кто меня опозорил. Я заявляю свое неотъемлемое право на того, кто отвергает мою руку.

— Я не смотрю на женщин. Ни разу в жизни не приподнял я свою тунику. Клянусь, что не знаю даже, что растет у меня меж ног.

— Это ты лишил меня девственности. Вспомни о розах.

Тут-то насильник вспомнил об аромате роз и впрямь согласился признать содеянное, сказавши так:

— Nox, vinum, error... (Ночь, вино, безумие...) Да, я соблазнил, я изнасиловал ее. Луна не сияла в небе. Во тьме, едва видные, смутно белели розы. Одновременно увидел я и ее лампу, и ее грудь. О, как всесильны красота и аромат женщин, когда они молоды!

Однако этот последний сюжет, не очень типичный для Альбуция, скорее можно приписатьЮнию Галлиону.

У подножия крепостной стены тоже цветут розы, только желтые, крошечные, дикие, запорошенные пылью, которую не смывает даже утренняя роса. Стоит середина сентября 48 года. Цезарь находится в Трое, где оплакивает Энея, освобождает город от налогов и покидает новые террасы, защищенные каменным барьером. Илион голосует за возведение статуи Цезаря. Выбитая на нем надпись пережила века: «Гаю Юлию Цезарю, сыну Гая, верховному жрецу, императору, потомку Ареса и Афродиты, возрожденному богу, спасителю человечества».

Иногда человечеству выпадает счастье не знать спасения. В конце сентября Цезарь решает вновь посетить Родос. Он посещает Родос. Вспоминает детские годы. Едет на могилу своего учителя Аполлония. Цезарю пятьдесят два года, он наслаждается жизнью и странствиями. За спиной у него одиннадцать лет непрерывных войн. Он садится на корабль, который доставляет его с Родоса в Александрию. Под навесом, растянутым на палубе, в бронзовой вазе стоит огромный букет пурпурных роз. 2 октября судно входит в гавань, причаливает к берегу. Цезарь спускается по деревянным сходням, ступает на землю; ему подносят голову Помпея. Он отворачивается. Ему подносят перстень с печатью, принадлежавший Помпею: слезы брызжут у него из глаз. Он прикрывает глаза рукою. Идет по пристани, в толпе греков и египтян. Что-то неожиданно сломалось в нем. Он лишился врага. Кончено извечное соперничество, которое всю жизнь подстегивало его. То, что на протяжении двадцати трех лет вдыхало в него энергию, теперь, чудится ему, бесследно исчезло — и душа опустела.

Чуть позже он скажет:

— Пережить другого всегда постыдно.

Ему уже не так легко дышится. От езды в носилках ломит все тело. В 47 году Цезарь верхом прибывает в Малую Азию, возвращает Армению Дейотару, Каппадокию — Ариобарзану. Это занимает у него пять дней. 2 августа 47 года, находясь в Зеле, он диктует рабу-писцу проект приветствия для своего триумфа. Он утомлен. Пишет в Рим: «Veni, vidi, vici», изобретая, таким образом, и телеграмму, и рифму.

Цезарь подсчитал, что его «груда мертвецов» составляет примерно 1192000 убитых врагов; никто, по его мнению, не воевал лучше, и ни один полководец, ни современный, ни древний, не может с ним соперничать.